– Очень злился, – поежилась Арина. – Потом успокоился, сменил гнев на милость, заявил:

«Предоставляю тебе шанс исправиться. Отправляйся в кафе «Голодный рыцарь» в торговом

центре». Дал адрес. Я его спросила: «А где оставить машину?»

– Странный вопрос, – хмыкнула я, думая о том, что нужно узнать у Обнорской, как

таинственный незнакомец передавал ей «презенты».

– Вовсе нет, – возразила собеседница. И тут же ответила на мой незаданный вопрос. – Так

мерзавец мне задания оставлял. Всегда четко приказывал: «Едешь в магазин. Автомобиль

устраиваешь в подземном паркинге, на втором этаже в квадрате Е-6. Уходишь в торговый

зал, возвращаешься через час». Я делала как он велел и находила потом на заднем сиденье

пакет. В нем лежали снимки человека, статуэтка и текст с заданием. Или, как в случае с

Пряховым, куртка курьера и посылка. Но сегодня условия немного изменились. Мне было

приказано ехать в забегаловку, сесть за определенный столик, взять у официантки конверт, заклеить его, бросить в почтовый ящик у входа в «Мишку Пастила» и оставаться в паркинге

два часа. Я в точности исполнила указание. И даже обрадовалась, что уезжать запрещено –

сил завести мотор не осталось. Сколько я там просидела, не знаю. А потом ты появилась, и я

подумала…

На Арину снова напал кашель.

– Ясно, – вздохнула я. – Зачем ты спустилась на самый нижний уровень парковки?

– Так этот гад приказал, – прохрипела Обнорская. – Он всегда укромные уголки выбирает, где народа поменьше или вообще никого нет. Мне надо домой, плохо совсем.

Но я не могла отпустить ее, не узнав всего.

– Адрес получателя помнишь?

– Улица Собачья Площадка, дом один, квартира два, Иванова Анна, – прошептала Арина. –

Некоторые московские улицы смешно называются. Например, Девятая Рота, Двенадцатая

линия Красной Сосны, проезд Соломенной сторожки. Кстати, про Собачью Площадку я

впервые услышала.

Тронув собеседницу за руку, я спросила:

– Неужели ты не заглянула внутрь? Не поинтересовалась, что написано в послании?

– Было дело, – просипела Обнорская. – Нашла там половинку листа А4 с фразой «Гуси

улетают на юг». Ни подписи, ни обращения.

– Забавно, – кивнула я. – Скажи…

Журналистка не дала мне задать очередной вопрос – показала на горло и несколько раз

беззвучно открыла рот.

– Голос пропал? – догадалась я.

Арина кивнула.

Делать нечего, пришлось сворачивать беседу. Перед тем как вылезти из малолитражки, я

попросила Обнорскую поехать домой и лечь в постель. Предостерегла ее:

– Похоже, ты правда подцепила вирус, завтра не выходи на работу. У тебя дома на двери

есть щеколда?

В ответ увидела три растопыренных пальца.

– Целых три штуки? – восхитилась я. – Задвинь все и спи спокойно. Когда проснешься, непременно звякни мне. А сегодня отключи телефоны. И домашний, и личный мобильный, и

рабочий.

Обнорская сделала головой отрицательное движение. Я попыталась успокоить ее:

– Сомневаюсь, что шантажист сможет навредить Молокову. Впрочем, давай сюда сотовый.

Арина протянула мне трубку, я вошла в меню, открыла позицию «Автоответчик» и, сделав

тембр голоса более низким, наговорила короткий текст: «Вы позвонили Арине Обнорской. У

меня грипп. Временно потеряла голос. Оставьте сообщение после гудка. Как только смогу

разговаривать, соединюсь с вами».

– Вот, теперь все будут знать, что заместитель главного редактора журнала «Дом солнца»

болеет. Отправь эсэмэску Ольге Ивановне, предупреди ее о недомогании и выздоравливай.

Ох, извини, можно личный вопрос? Тебе будет достаточно кивнуть. Эдуард хороший

диетолог?

Журналистка повертела указательным пальцем у виска. Потом подняла большой палец.

– Больной на всю голову, но прекрасный специалист? – уточнила я. Последовал

энергичный кивок «собеседницы».

– А Гаврилова?

Те же жесты повторились.

– Она тоже сумасшедшая и замечательный профессионал, – улыбнулась я. – Похоже, Орнели и Роза друг друга терпеть не могут.

Обнорская согнула пальцы и потрясла ими.

– Отношения как у кошки с собакой, – сообразила я. – Спасибо. Извини, что тебя

задержала.

Арина открыла бардачок, вытащила оттуда блокнот, ручку и написала: «Ок! Мне лучше.

Озноб прошел. Кашлять тоже. Просто голос пропал».

– Поправляйся. А я пока подумаю, как тебе помочь, – пообещала я и пошла к лифту, чтобы

подняться из паркинга.

Слева от центрального входа на стене торгового центра висела раритетная вещь –

выкрашенный в темно-синий цвет железный почтовый ящик. Раньше, в доинтернетовскую

эпоху, такие висели повсюду, теперь их и не видно.

– Скажите, сюда можно бросить конверт? – спросила я у скучавшего рядом охранника.

– Не волнуйтесь, письмо доставят, – приветливо ответил тот. – Жаль, вы на пять минут

опоздали. Только что курьер приезжал, забрал корреспонденцию, поехала бы сразу ваша

весточка по адресу.

– Спасибо, – пробормотала я.

Отошла в сторону, позвонила Роберту, назвала ему адрес и попросила:

– Проверь, кто там проживает.

– Никто, – в ту же секунду ответил Троянов. – Собачья Площадка исчезла с карты Москвы

полвека назад, в начале шестидесятых, когда стали прокладывать новый Арбат.

Я рассказала Роберту все, что узнала от Арины, и с запозданием удивилась:

– Зачем отправлять письмо по несуществующему адресу?

Троянов отреагировал сразу:

– Хороший вопрос, жаль, не знаю на него ответа. Но его нужно поискать.