– …Жизнь в столице складывалась удачно, – заговорила Обнорская. – Если, конечно, не

считать слез по ночам, пролитых по Андрюше. Я понравилась Ольге Ивановне, стала хорошо

зарабатывать. А потом повалили беды. Внезапно умер Илья. Заболел гриппом, не обратился

к врачу, сам начал пить какие-то таблетки и скончался от осложнения на сердце. Я узнала об

этом через пару недель после его похорон. Представляешь, понадобилось что-то у него

уточнить, позвонила, а мне вдруг ответил какой-то мужик: «Девушка, забудьте этот номер, Обнорский помер». Андрей запретил мне когда-либо прилетать в Канск или Мижевск и

иметь дело с теми, кого я там знала, но я так хотела узнать, что стряслось с Ильей! Вот и

звякнула Варганову.

…Георгий Павлович ответил сразу. Мобильный у него остался прежним, а место службы

поменялось. Оказалось, что следователь тоже перебрался в Москву. Он пообещал разузнать

подробности о кончине Ильи Обнорского и не подвел. Буквально на следующий день

перезвонил, сообщил про вирусную инфекцию, а затем спросил:

– Какая-то проблема? Зачем вы искали Илью? Я могу вам помочь?

– Да! – выпалила Арина. – Мне не разрешают свидания с Андреем, говорят, я ему не

родственница. Как же так?

– Но ты ему действительно посторонний человек, – напомнил Варганов, переходя на

свойский тон.

От негодования и Обнорская перешла с полицейским на «ты»:

– Что за чушь ты несешь? Я жена Андрюши!

– Бывшая, – поправил ее Георгий. – Между прочим, успевшая после развода выйти замуж и

развестись.

– Но это же неправда! – заорала журналистка и осеклась.

– Что именно? – спокойно поинтересовался Варганов. – Брак с Ильей?

Арина вспомнила приказ супруга хранить тайну и попыталась исправить положение.

– До сих пор я считаю Андрея Геннадьевича не чужим человеком. У Молокова, кроме

меня, никого нет, наверное, он ждет посылку, надеется на свидание. Но я не знаю адреса, где

он находится, мне его не сообщают, потому что я осужденному никто. Полное безобразие.

– В глазах закона бывшая супруга осужденному никто, – вздохнул Варганов.

– Неужели нельзя ничего сделать? – заплакала Арина.

– Ладно, досконально изучу этот вопрос и доложу тебе о результатах. О’кей? – предложил

Георгий.

– Спасибо, – обрадовалась Обнорская…

Моя собеседница закашлялась, а я снова испытала удивление. Почему следователь

Варганов помогал Арине? Устроил преступнику неправомерное свидание с бывшей женой, пообещал ей покровительство, дал номер своего мобильного. Есть лишь одно объяснение

этому, но мне совсем не хочется произносить его вслух. Впрочем, вы и сами знаете, что

некоторые люди берут взятки.

– Георгий опять не подвел, – продолжала тем временем Обнорская. – Через несколько дней

он позвонил мне и сказал: «Извини за не очень радостную новость, но свиданий с Андреем

не будет. Дело даже не в том, что ты ему по закону чужая. Молоков написал заявление, в

котором просил никого, никогда, ни под каким видом к нему не пускать. А еще отказался от

посылок и бандеролей. Не спрашивай почему, мне неизвестно, что заставило его принять

такое решение».

Журналистка вдруг схватила меня за руку и с жаром воскликнула:

– Ты понятия не имеешь, как тяжело знать, что любимый жив, к нему можно приехать, обнять его, поговорить, но это невозможно, невозможно, невозможно!

Я возразила:

– Обнять заключенного, содержащегося на особом режиме, не разрешат. Комната свиданий

поделена на три части. В двух, за решетками, находятся осужденный и его жена. Они не

могут даже пожать друг другу руки, потому что их разделяет пространство, по которому

курсирует охранник.

– Я могла его хотя бы увидеть… – тоскливо протянула Арина. – Не представляю, как

Андрюша теперь выглядит, наверное, похудел…

– Часто ты перезванивалась с Варгановым? – заинтересовалась я.

– Нет, поздравила его с Новым годом и двадцать третьим февраля, – сказала Арина, – а он

мне прислал эсэмэски тридцать первого декабря и Восьмого марта. Я не решилась с ним

связаться, когда… когда…

Обнорская замолчала.

– Когда – что? – спросила я.

Арина схватила носовой платок и начала рвать его на мелкие клочки. Наконец немного

успокоилась и заговорила:

– Через два года после того, как я приехала в Москву, мне ночью, около трех часов, кто-то

позвонил. Сначала я подумала, что это ребятишки балуются. Ну, знаешь все эти детские

телефонные развлечения: «Здравствуйте. Вы спите? А к вам идет убийца!» Сама лет в девять

так безобразничала. Голос в трубке и правда пищал противно так… Сначала он осведомился:

«Как дела?» Я хотела разъединиться, но услышала: «От Андрея поступают сведения?» И

сообразила, что вовсе не стала объектом дурацкой шутки. А дискант верещал: «Думаешь, Молоков в безопасности? Его хорошо охраняют? До Андрея Геннадьевича ничьи руки не

дотянутся? Наивная ты наша! Есть один человек, который на что угодно пойти готов, лишь

бы его придавить. Знаешь, сколько охранник в колонии за свою работу получает? Намного

меньше, чем ты в журнале огребаешь. Непременно отыщется среди тюремщиков человечек, который мечтает свои материальные проблемы решить. Не спастись твоему Андрюше…»

Голос верещал, и Арина леденела от ужаса. Почему она сразу поверила анониму?

Журналистка по вечерам сидит в Интернете, зарегистрирована на разных сайтах под

названием «Для родственников заключенных», «Тюрем нет», «Общество невинно

осужденных», на форумах, где общаются жены и матери преступников, и начиталась