— Как красиво! Я имею в виду то, что она сказала, но она и сама красавица. — «И маленький Алек», — хотела добавить я, но понимала, что он сильно смутится, если я об этом заговорю. — И медальон тоже.

— Жаль, что я больше не могу к нему прикасаться, — Я нахмурилась, и Алек объяснил: — Он серебряный. Чистое серебро. — Ну конечно. Серебро его обожжет. — За последние два года я в первый раз снова увидел мамину фотографию. Это было единственное, что мы взяли с собой в Европу, и… я мог, конечно, просить отца открывать его для меня, но каждый раз, глядя на ее фотографию, он очень сильно расстраивается. Поэтому я просто носил его с собой — это все, что я могу.

Я-то думала только про крупные трагедии в жизни Алека, а про мелкие даже не задумывалась. Но сейчас, глядя на его лицо, поняла, что и мелкие являются тяжелым бременем.

Мне хотелось утешить его, но я не знала как. Он поднял глаза от медальона, и наши лица почти бессознательно начали сближаться…

— А, юный мистер Марлоу! Вот вы где! — прокаркала леди Регина.

Вот это невезение. Я в ужасе подняла глаза и увидела, как она решительно идет вперед вместе с мистером Марлоу и Ирен. Сначала она никак не отреагировала на мое присутствие — ну да, она меня просто не узнала.

Зато узнала Ирен и с искренним изумлением ахнула:

— Святые небеса, Тесс! Как ты чудесно выглядишь!

— Тесс? — Леди Регина выпрямилась во весь рост.

Удивление сменилось яростью, и я мгновенно почувствовала себя самозванкой. Это не мое платье, всего лишь маскарадный костюм. А я — служанка, случайно попавшая на маскарад, но теперь бал окончен.

Мы попались.

Леди Регина царственно выпрямилась:

— Мистер Марлоу, полагаю, вы просто не узнали горничную моей дочери из-за этого хитрого маскарада. Какую ложь она вам преподнесла? Придумала себе новое имя?

— Я знаю, кто такая мисс Дэвис, — ответил Алек совершенно спокойно.

Зато я спокойной не была. Чувствовала себя полной дурой, и хотя какая-то часть меня протестовала, ведь я не сделала ничего дурного, вторая часть точно знала, что поступила я плохо. Щеки полыхали от стыда. Я торопливо замотала платком медальон и протянула его Алеку.

— Алек, — сказал его отец, — подойди ко мне на минутку. Нужно поговорить.

Он не казался рассерженным, но и довольным тоже не выглядел. Видимо, он решил, что Алек волочится за служанками днем, поскольку это его единственная возможность. Алек ничего не сказал мне, но, поднимаясь, кинул многозначительный взгляд. И что, предполагается, что я должна его понять? Так вот, я не поняла. Я не могла думать и не ощущала ничего, кроме бешено бьющегося сердца.

Едва мистер Марлоу отвел Алека в сторону, леди Регина нависла надо мной:

— Вставай с кресла! Убирайся в третий класс, где тебе самое место. Откуда у тебя это платье?

— Вы мне его отдали, миледи. — Мне бы следовало вообще молчать, но будь я проклята, если позволю обвинить себя в воровстве. — Как ненужное мисс Ирен.

— Ну да, а теперь ты подбираешь ненужных поклонников Ирен. — Леди Регина посмотрела на свою дочь с еще большей злобой, чем на меня. — Раз уж мою дочь нельзя утруждать общением с приличными молодыми людьми, ты решила сама вырядиться и играть роль за нее.

Бледное овальное лицо Ирен исказилось от унижения. Она действительно ничего такого не подумала, когда увидела меня, за исключением того, что я хорошо выгляжу. Но леди Регина сумела даже это обернуть против нее, оскорбив лишний раз.

— Убирайся отсюда, — повторила леди Регина, — Платье вернешь, когда приступишь к своим обязанностям завтра. Разумеется, моя дочь не наденет ничего настолько кричащего, но я не желаю, чтобы ты носила ее подержанную одежду и изображала из себя светскую даму.

«Оно мое, — хотелось мне сказать. — Вы не можете отобрать его!» Но разве я смогу надеть его еще хоть раз? Если я найду себе работу на фабрике в Нью-Йорке, мне вряд ли понадобятся наряды из розового атласа.

Я поняла, что оставила его у себя в первую очередь по той же причине, по какой не хотела отдавать сейчас: мне хотелось иметь надежду, что моя жизнь однажды изменится. Я весь этот день пила чай, нежась на солнышке, и смотрела на Алека так, будто он принадлежит мне. Неужели я совсем перестала соображать и верю в несбыточные мечты?

Какой же идиоткой я была, позволив себе увлечься им. Даже не будь он монстром, он все равно мне не пара.

— Не будь мы сейчас в море, я уволила бы тебя прямо сейчас, Тесс. — Леди Регина вошла во вкус. Она сама-то понимает, сколько удовольствия получает, унижая людей, которые не могут ей ответить? — Но пока придется оставить все как есть. Впрочем, учти, что твое жалованье будет урезано. Очень сильно.

Одно дневное наваждение стоило мне драгоценных денег, с помощью которых я надеялась начать все заново в Америке. Я бы страшно обозлилась на леди Регину, не злись я гораздо сильнее на саму себя.

Все это время я сидела в кресле, словно леди Регина приморозила меня к нему своим взглядом, но сейчас встала, сделала книксен и попятилась, злясь на то, какая я неуклюжая и тупая:

— Прошу прощения, миледи. Извините меня, миледи.

И, ничего не видя перед собой, помчалась в сторону лифта, который увезет меня вниз, в третий класс, где мне самое место.

Руки потянулись к красивым жемчужным сережкам, чтобы сорвать их, но тут я вспомнила, какими надеждами была полна, когда мне их надели, вспомнила милые улыбки двух старушек, давших их мне… и не смогла. Внизу, в каюте, я притворюсь, что чудесно провела время, переоденусь в платье прислуги и найду укромное местечко, чтобы хорошенько выплакаться.

Двери лифта отворились, я вошла внутрь, и кто-то вошел вслед за мной. Алек.

— Что вы здесь делаете? — спросила я. Он спускается прямо в третий класс.

— Я иду туда же, куда и ты, — ответил он и кивнул лифтеру, не очень понимающему, как поступить.

Лифт поехал вниз.

— Разве ваш отец не будет возражать? Я заметила, как быстро он увел вас в сторону.

— Он хотел убедиться, что я не играю с тобой. Я сказал ему, что ничего подобного не происходит.

— Мне вовсе не нравится быть средством досадить вашему отцу.

Алек раздосадованно выдохнул:

— Тесс, разве ты забыла, почему мы договорились провести этот день вместе? Кто-нибудь должен все время быть рядом с тобой. Я не оставлю тебя одну, если есть такая возможность.

Я забыла. Казалось, что Михаил находится за тысячу миль отсюда. Неужели восхищенное внимание Алека было всего лишь способом приятно провести время, раз уж он вынужден выступать в роли моего телохранителя?

— Ты многим рисковала ради меня, — негромко произнес он, не глядя мне в глаза. — Я знал, что тебе угрожает опасность от Михаила, но даже не представлял, какие это вызовет сложности с твоей работой. И как ударит по твоей гордости.