– Мать честная, Богоматерь Лесная! – хрипло выдохнул он.

Переливающийся в лучах почти утонувшего за горизонтом солнца по морю плыл дракон. Плыл, сложив крылья, точно гусь по деревенскому пруду. И шею вытянул, как гусь. Громадная чешуйчатая морда на миг зависла напротив лица рыцаря, и они уставились глаза в глаза: расширившиеся то ли от страха, то ли от изумления глаза рыцаря и обрамленные чешуйчатыми складками глаза дракона, яркие, как плошки, с узким вертикальным зрачком. Насмешливые. Разумные.

Потом дракон распахнул пасть… мелькнули длинные, как кинжалы, клыки. Наверняка, такие же острые.

«По крайности, это будет быстро.» – успел подумать рыцарь, невольно сжимаясь в ожидании лютой боли…

Дракон вдруг вытянул губы трубочкой – совсем как сам рыцарь над горячими монастырскими отварами! – и…

Порыв теплого, пахнущего разогретым металлом, камнем и почему-то сушеными травами ветра ударил рыцарю в лицо, подняв дыбом редеющие волосы, лодку толкнуло… Парус над головой яростно захлопал… и туго надулся, заставляя старую мачту выгибаться до скрипа.

– Фффууууух! – дракон дохнул еще раз. И снова… – Фффухх! – лодка понеслась прочь.

Стоя на коленях на дне лодки, рыцарь глядел как отдаляется от него бронированная бело-красная громада, с ее широченными крыльями, острейшими зубами и наверняка не менее острыми когтями. Дракон дохнул еще раз, заставляя рыцаря пригнуться от бьющего ему в лицо драконьего дыхания, а змей заложил дугу по воде, задрал хвост – то ли грозя, то ли насмехаясь – и лихо изогнувшись, нырнул в воду, в мгновение ока скрывшись из глаз, будто и не было его никогда. Только вода взбурлила – и затихла, да лодка еще скользила по водной глади, каждое мгновение приближаясь к берегу.

Рыцарь шумно выдохнул. Поднес дрожащие пальцы к лицу, отирая лоб, мокрый то ли от морских брызг, то ли от пота. Как там говорил тот рыбак? То Фелико Терас…

Добродушное чудовище.

***

– Шарк! Шарк! Шарк!

Еще недавно его шаги звучали совсем не так – он спускался быстро, бойко, он был полон решимости изменить свою жизнь, и даже сил, благодаря монастырскому лечению, у него прибавилось, а значит была, была надежда! Была…

– Шарк! – сгорбившись, как старик, каким он, в сущности и был – тридцать восемь лет, шутка ли! – рыцарь тяжело соступил с последней каменной ступеньки и замер, склонив голову перед тускло поблескивающей серебром оклада иконой. Крохотную пещерку с едва заглаженными стенами и низко нависающим потолком озаряла лишь пара тусклых свечей.

– Это ты меня наказываешь за обман? – хрипло выдохнул рыцарь. – Обещал пожертвовать все деньги монастырю… за исцеление… а сам вовсе не лечиться сюда приехал. – он стиснул в кулаке отощавший кошель. – Да и от денег тех мало что осталось. Или награждаешь? За ту утопленницу… Показала мне вот… во всей красе… – рыцарь невольно зажмурился, вспоминая плывущую по морю громаду. – Как их раньше убивали-то? – невольно вырвалось у него.

Ладно, кого-то хитростью. Говорят, в далекой варварской Полонии подсунули такому вот начиненную то ли серой, то ли еще какой горючей пакостью овцу. Змей и лопнул, от собственного пламени. Но ведь были же в старину рыцари, ходившие на дракона один на один? Или тогда драконы были помельче этого, нынешнего? А рыцари, видать, покрупнее.

Он же так хорошо все продумал, еще когда впервые услыхал от моряков о виденном у побережья Кипра гигантском змее! Ведь что может быть лучше, рыцарственнее и благороднее, чем спасти здешних обитателей от злобного чудовища… ну и забрать накопленные за столетия его кровавых бесчинств сокровища. Только вот чудовище оказалось… добродушным.

– Нехорошо это, нападать на того, кто тебя отпустил. А мог и убить.

Одним взмахом хвоста мог. А в легендах говорилось, что драконы еще и огнем дышат… хотя враки все эти легенды! Зубов и когтей да непробиваемой чешуи достаточно.

– У меня теперь и меча-то нет! – он еще раз взвесил кошель на руке… и высыпал оставшиеся в нем монеты к подножию вырубленной в скале ниши, в которой стояла икона. При виде редкой горстки серебра кольнуло мгновенное сожаление… но эти деньги ничем уж не могли ему помочь. Ничто и никто не мог. – Поиздержался маленько, прости. Я-то думал сокровище к твоим ногам положить. Уж не поскупился бы… Но не судилось.

– Или просто вас испытывали, монсьер рыцарь! – раздался звучный женский голос.

Рыцарь метнул испуганный взгляд на строгий лик иконы… и только потом сообразил обернуться. Чтобы с изумлением уставиться на лицо в обрамлении белого апостольника.

– Сестра Аполлинария? Что вы здесь делаете? Разве вы не должны… мыть полы?

– Это грубо, монсьер. – обычно неприязненно поджатые губы монахини вдруг дрогнули совершенно девчоночьей лукавой улыбкой. – Неужели вы на меня все еще сердитесь?

Рыцарь только пару раз хлопнул глазами, в полумраке пещерной часовни становясь похожим на выглядывающую из дупла сову. Несколько потрепанную… и вооружённую длинным кинжалом.

– Ну полноте! – сестра Аполлинария шагнула со ступенек и подошла так близко, что он почувствовал легкий аромат совсем не положенной монахине розовой воды. – Должны же мы были удостовериться… – шепнула она ему в самое ухо. – Что вы именно тот, кто нам нужен!

– Кто – мы? – настороженно уточнил рыцарь. Для чего нужен, он предпочитал даже не спрашивать.

– Мать-настоятельница… и я немного. Совсем немного.

– Мне сдалось, вы с матерью-настоятельницей не слишком ладите. – рыцарю очень хотелось отшагнуть прочь, но тогда бы он уперся спиной в икону, а это никуда не годилось.

– Всего лишь мелкие недоразумения! – отмахнулась сестра. – Мы давно объяснились и поладили. Она – хозяйка здешнего монастыря, я – посланница епископа, который хозяин во всей епархии. Что нам делить?

«Например, власть в монастыре» – подумал рыцарь, но вслух не сказал.

– Одно дело делаем. – беспечно продолжала монахиня. – Она. Я. Вы. – бросила быстрый взгляд на рыцаря, тут же опустила глаза.

– Что вы можете знать о моих делах? – хмуро буркнул рыцарь.

– Я же сказала, что знаю: не для излечения вы сюда приехали. Вы ищите… И по вашим расспросам нетрудно было догадаться – что. Или лучше сказать – кого?

«Вралис, пройдоха, разболтал! – рыцарю догадаться тоже было нетрудно. – Надеюсь, он хотя бы содрал с противной бабы столько золота, что ее перекосило от злости!»

– Только вы совсем не там ищите. – снова прошептала она… повернулась и пошла к выходу из часовни. На пороге остановилась – ее закутанное в черное фигура сливалась с сумраком под пещерными сводами, и только лицо и руки ярко белели в полумраке. – Ну что же вы встали? Пойдемте. Я покажу вам вашего То Фелико Терас.

Кованные сапоги рыцаря мерно отбивали шаги по галерее,