к груди Стивена, его рука проскользнула под рубашку, ощущая ее тело – такое желанное, такою нежное, такое упругое. Он чувствовал, как при каждом вздохе вздымаются ее груди; он нежно сжал их, и только ее жалобный вздох заставил его ослабить объятие.

Камилла была полностью в его власти. Она открывала для себя ощущение свободы, раньше ей неведомое. Она хотела отдаться – тому подростку? этому мужчине? – она и сама не знала.

Была ли она в этот миг в книжной лавке в Маре, затерянной на одной из парижских улочек, или на дюне Пила, но на двадцать семь лет раньше? Она была нигде и одновременно всюду. Камилла теряла самоконтроль с ужасом и восторгом, но отправлялась в неизведанное с невыразимым счастьем.

Стивен на руках отнес ее на второй этаж и положил на старый кожаный диван. Затем спустился вниз и запер дверь. Вновь поднявшись по лестнице, он встретился с безмятежным и ясным взглядом Камиллы, которая ждала его, и у него вырвалось:

– Боже мой, это же ты, да, это ты! Сколько лет я ждал тебя?

Камилла встала, сняла рубашку, расстегнула бюстгальтер, уронив его на пол, и одним движением сбросила туфли, которые отлетели в глубь спальни.

Она подошла к Стивену и подняла на него свои кристально-зеленые, почти прозрачные глаза. Взяв его сильные, мягкие руки, она положила их себе на грудь.

– Не говори ничего, Стивен, унеси меня на дюну, уйдем вместе!

– Камилла, я…

Теперь она закрыла ему рот ладонью.

– Тише! Люби меня, Стивен, всей душой, изо всех сил!

Камилла потянула его на диван, и они соединились несколько раз – то страстно, то нежно, но с безграничным доверием друг к другу. Их тела сплелись в совершенном согласии, готовые ко всем наслаждениям, к любым смелым экспериментам.

Часы в магазине пробили шесть раз; они лежали, обнявшись, обессиленные страстью. Не решаясь заговорить, они только улыбались. Стивен нежно водил по лицу Камиллы указательным пальцем, обводя контуры ее глаз и губ.

– Что нам делать, Стивен? – спросила она.

– Хочешь чаю? – предложил он.

Она залилась смехом.

– Ты не изменился, на каждый затруднительный вопрос, как всегда, отвечаешь другим вопросом!

– Почему же, разве ты не любишь чай? – пошутил он с лукавой улыбкой.

– Конечно, люблю, налей крепкого, очень крепкого… мне надо восполнить энергию.

Стивен спустился вниз готовить чай, а Камилла пошла в душ. Горячая вода укрыла пеленой ее тело, которое по-новому раскрылось в объятиях Стивена.

Когда она спустилась вниз, ее уже ждал чай и тарелка с английскими кексами. Она умирала от голода и с наслаждением съела несколько штук, удививших ее необычным сочетанием консистенции и вкуса.

– Знаешь, Камилла, я думал над твоим вопросом… пока не знаю, может, отложим его на время, как ты считаешь?

Камилла встала, обхватила его лицо руками, провела по волосам и поцеловала долгим поцелуем.

– Конечно, Стивен… Нам нужно время!

Глава 14

Время для любви

Я всегда боялась, что мне не хватит времени для любви! Не того времени, когда я вижу, как растут мои дети, или провожу его с близкими и подругами, – этого мне хватает, и порой в избытке.

Нет, я боюсь потерять время, которое приближает меня к тебе, боюсь, что не умею ценить ожидание встречи с тобой, полноценно проживать секунды, отделяющие меня от того момента, когда я смогу погладить тебя по щеке.

* * *

Несмотря на холодный вечер, Камилла решила не идти к ближайшей станции метро, а пройтись пешком по парижским улицам. Она шла по улице Риволи, потом по широким аллеям сада Тюильри и, наконец, присела на бортик одного из бассейнов, окружавших большую пирамиду Лувра. Она смотрела на последних туристов, исчезающих в переходе Ришелье – музей скоро закрывался.

Камилла отдалась Стивену – мужчине, пришедшему из ее прошлого, о котором она забыла, даже если иногда и вспоминала свою юность в Аркашоне. Достаточно было нескольких слов, нацарапанных на клейком листочке, чтобы ее захватило одно-единственное желание: снова его увидеть.

Она применила все уловки, чтобы обмануть себя, чтобы не признавать это почти магнетическое притяжение между ними, вновь возникшее через столько лет после их последней встречи.

Вот уже несколько месяцев ее терзал вопрос: «Если бы я не знала его раньше, было бы все по-другому?»

Чем больше она об этом думала, тем яснее, до полной очевидности, становился ответ: да!

Камилле исполнилось сорок три, и она была очень красива, но супружеская жизнь приносила ей одно разочарование – этих обстоятельств бывает достаточно, чтобы пуститься в необременительные любовные приключения. Однако она никогда не помышляла об этом, несмотря на многочисленные возможности; изменить – означало для нее согласиться с собственной заурядностью и легкомыслием. Иногда ей хотелось поменять свою жизнь, но мысль о том, что она не сможет каждое утро видеть, как просыпаются ее дети, приводила ее в ужас. Она старалась наполнить свою жизнь другими удовольствиями; со временем она даже смирилась с этим… пока не появился Стивен.

Сегодня она сдалась. Так закончился долгий процесс соблазнения со стороны подростка, превратившегося в мужчину, которому она не могла сопротивляться.

Как будут развиваться их отношения? Она понятия не имела, но это ее ничуть не тревожило. Впервые в жизни ее манила неизвестность. Она, которая с утра до вечера продумывала стратегию, квалифицировала факты, формулировала итоги, теперь наслаждалась той непредсказуемостью, что перевернула ее жизнь.

* * *

Близилась ночь, холод усиливался. Камилла зябко ежилась. Она села в первый подъехавший битком набитый автобус, идущий к Люксембургскому саду. Затем забрала машину, которую оставила на парковке у своего агентства. Было почти половина седьмого, когда она выехала домой, в Сан-Реми-ле-Шеврёз.

Камилла набрала номер больницы, в которой Матильда проходила обследование. В трубке послышался ее слабый голос:

– Алло, слушаю вас.

– Мамочка! Как ты себя чувствуешь?

– Камилла, как я рада тебя слышать! Юбер предупредил меня, что ты будешь звонить.

– Ты нас всех напугала, что с тобой?

– Да совершенно ничего! – возразила Матильда, стараясь скрыть дрожь в голосе.

– Скажи мне правду! Юбер рассказал, что у тебя были приступы… но что говорят врачи?

– Ах, врачи! Хорошо, что ты о них вспомнила, рассказывать мне особо нечего, но они, конечно, асы!

– Как это нечего? А все эти обследования, которые ты прошла? – удивилась Камилла.

– «Упало давление» – это единственное объяснение, которое я услышала: восемьдесят на сорок при первом приступе и восемьдесят на пятьдесят – при втором.

– Ого! Ты вымоталась, мамочка, тебе надо отдохнуть.

– Знаю, но я не привыкла бездельничать.

– Между «бездельничать» и