– Как хочешь. – У Олега дергается левый краешек рта.

Он отступает, освобождая дорогу незнакомцу с пустыми глазами.

Тот, сделав шаг, протягивает руку, но в этот момент серебряная маска падает на пол. Она опускается на цементную поверхность почти беззвучно, издавая тишайший звон, как жестоко заезженная детьми музыкальная шкатулка.

Стоя сзади, я еле успеваю рассмотреть его лицо – черное, как смоль, обрамленное вьющимися волосами. Человек без маски открывает рот и делает сильный выдох: из рта роем вырывается огромное облако, состоящее из множества шевелящихся точек. За долю секунды они заполняют весь вестибюль: станция погружается в непроглядный мрак. Уши разрывает чудовищный грохот – как будто целая армия стучит в железные барабаны. По коже ползают сотни неведомых насекомых, шуршат тонкие крылья. Пространство заполняет тягучий вой: я слышу мат Олега.

Тьма. Кромешная тьма. Я ничего не вижу. Ничего.

Прикосновение. Жесткие ледяные пальцы на моем запястье. Я не способна видеть, но чувствую: на поверхности лица расползается липкая паутина…

Голодное пламя тысяч костров черными кусками выхватывает из ночи сломанный хребет огромного города. В большинстве осколков позвоночника этого динозавра не горит свет: либо нет электричества, либо уставшие жильцы привычно спят. Большинство электростанций уже отрубились. Ожившие мертвецы из различных временны´х отрезков тщетно пытаются привыкнуть к атомному веку. Им приходится нелегко. Особенно впечатлили Агареса страдания турецкого янычара из армии хана Девлет-Гирея – пожилого башибузука с рыжей крашеной бородой. Страдалец целый час пытался зажарить на огне добычу – iPod последней модели. Плеер издавал нежные щебечущие звуки, и янычар принял его за экзотическую птицу, неведомое гяурское[35]лакомство – что-то вроде куропатки. Сломав последний зуб о расплавленный кебаб из пластмассы, турок стонал, справедливо обзывая iPod «жестким шайтаном». С этой кочевой публикой из далеких степей – янычарами, монголами, половцами и печенегами у москвичей даже больше проблем, нежели с примитивными племенами неандертальцев. Завидев понравившуюся женщину, кочевник долго не думает – хватает ее за волосы, наматывая их на руку, бросает поперек коня. Это провоцирует драки – мужьям и бойфрендам как мертвых, так и живых девушек подобное поведение приходится не по вкусу. Кулачные бои развернулись по всему городу. И пусть синяки в условиях Апокалипсиса заживают быстро, большинству кочевников удалось втолковать нетактичность их поведения. Теперь монголы подходят к парочке и предлагают мужчине продать его спутницу, ненавязчиво показывая на кошель, плотно набитый червонцами.

Тротуары заполнены лежащими вповалку людьми. Вплотную друг к другу, как шпроты в банке, закроешь глаза, и видится сочинский пляж в разгар «горячего сезона». Вчерашние мертвецы недолго предаются сну – им непривычно это состояние. Сутками пялятся в телевизор – обмороженные французы в обнимку с московскими боярами, дружинники Долгорукого, одетые в китайские пуховики поверх ржавых кольчуг, вперемешку с красноармейцами. Древним мертвецам вообще почему-то холоднее, чем живым: наверное, устали от вечного холода в земле. В телевизорах недостатка нет – портативных телеков из сгоревших магазинов натащили столько, что на любом перекрестке можно открывать мегамолл электроники. Телевидение не прекращает работы: популярные ток-шоу идут в режиме нон-стоп, без перерыва на сон. Неподалеку от Агареса, хрустя обгоревшим попкорном, расположилась парочка стрельцов с бердышами, радостно уставившись в телеэкран, они во все глаза смотрят шоу «Пусть говорят!».

– Поприветствуем-поприветствуем-поприветствуем! – кричал, искажаясь полосами помех, Андрей Малахов. – Гостья нашей студии – звезда московского гламура Рената Литвинова прямо со съемок нового фильма!

Зал, полный однотипных, как клоны, теток с крашеными волосами и макияжем а-ля восьмидесятые, ответил мертвыми аплодисментами. Из проема в левом углу павой выплыла жеманная женщина в стильных очках и грациозно села в мягкое белое кресло. На соседнем примостился Малахов.

– Дорогая Рената, – затараторил он. – Как ты расцениваешь Апокалипсис с точки зрения гламура? Можно ли назвать конец света модным и стильным?

– Ну, Андрюуууш, это же ужаааасно, – тянет гласные Рената. – Хотя кто, как не я, знает, что такое Апокалипсис? Он у меня в жизни бывал раз стоооооо, когда противный магазин не доставлял вовремя пенку для вааааанной. Я люблю вся такая в пене полежать и подумать о неотвратимости судеб в диссонансе совремееееенной культуры. А так меня ваааще ну все оооо-очень раздражаееееет. Вдруг возникло много людей, которые не просят у меня автограф. Хамские хамы, лишенные свобооо-оодного интеллигентного воспитания. Печенеги, например. Пфуууй. Закомплексованный пипл. У меня есть очень стииии-ильный крестик со стразааааами от Сваровски. Я уверена, что попаду на Небесааааа. Но надеюсь, там, в Раю, в ванной будет плиточка с подогреееееевом? Грешнааааа ли я? Для культурного человека нет понятия «грех». Бог такоооой стильныыыый… а Дьявол тоже симпатяжечко… он носит «Прада», про это в одном четком бестселлере буковками написали…

– Итак, Бог истинный не чурается гламура, – провозгласил Андрей Малахов. – Просим телезрителей поразмышлять над этим, а мы уходим на рекламу.

Вспышка – на экране возникли голые девушки, коктейли с цветными «зонтиками», ухахатывающийся народ, закусивший косяки марихуаны, казино, неоновые вывески стрип-клубов. «Вот то, что дал тебе я! – вещает закадровый баритон. – Рискнешь ли променять крутой кайф на лажу?» Калейдоскоп сисек сменил отряд унылых, худых как смерть монахов, стоящих на коленях со свечками, поющих что-то изнурительно-нудное и, кажется, в самой глубине души определенно ненавидящих себя за это.

– Вступайте, сука, в армию Антихриста! – смачно протянула с экрана звезда Comedy Club, одетая в майку с надписью Satan Rules. – Он же, сука, король!

«Классно наши подсуетились, – восхитился Агарес. – Пока в Раю только чешутся, уже и реклама вовсю пошла, и нужных звезд пригласили. Вообще интересно, как по бухгалтерии „Останкино“ спецы платежку проводят? „Срочный заказ на рекламу в прайм-тайм ООО “Дьявол Инкорпорейтед”?“

Студия «Пусть говорят» вновь вспыхнула огнями софитов. В кресле Ренаты Литвиновой сидела уже другая дама: пожилая, с сильно намазанным белилами лицом и мушкой под левым глазом. Она была облачена в вечернее платье от Гуччи, но на голове возвышался старомодный театральный парик. По обе стороны увядшего лица свисали белые кудряшки из овечьей шерсти.

– Наша эксклюзивная гостья – государыня императрица Екатерина Вторая! – возопил Малахов под оживление теток. – Простите, а как вас по отчеству?

– Христиановна-Августовна, если по папеньке, – натянуто ответила дама, пронзая зал острым взглядом. – Однако по крещению – Алексеевна-с.

– Аплодируем Екатерине Алексеевне! – вскинул вверх руки Малахов. – И дальнейшая тема нашей программы: «Как найти свою любовь в конюшне?»