Нонсенс. И чего я видела за свою короткую жизнь? Что у меня было интересного – такого, о чем столетиями можно рассказывать на том свете? Работа, работа, еще раз работа: брифинги, презентации, совещания. В Москве жизнь бьет ключом – и все по голове. У пиарщицы нет выходных, мобильник раскаляется, ноутбук постоянно включен. В отпуск, как и все, – на 10 дней летом в Турцию. Откладывала свиданки, забыла про друзей, не ездила на шашлыки, не ходила в театр. А потом бац – и все. Почему мы живем так, как будто собираемся жить вечно, по глупому принципу – «еще успеем»? Я столько раз мечтала об отвязном сумасшествии: пойти в клуб, плясать там до упаду, по пьяни целоваться с незнакомым мальчиком возле туалета, станцевать стриптиз на корпоративе – и наплевать, что обо мне подумают. Но это всегда откладывалось «на потом». «У Ярославны дело плохо, ей некогда рыдать – она в конторе с полседьмого, у ней брифинг ровно в пять»[34]. Как и все, я жила с полной уверенностью – еще сложится. А вот не сложилось ни хрена: умерла в 28 лет. Эх, кто бы знал. Надо было не жеманиться, а переспать с тем симпатягой с первого курса. И фигуру можно было не беречь, поглощая эклеры, а не отвратительный паровой рис по модной диете. И на работе точно перестала бы убиваться впустую… спала б хоть до двенадцати часов. Хорошо твердо знать – когда именно ты умрешь.

Грустно, блядь. Как же грустно.

Смотрю на плоские часы над кассой. Их не остановил даже Апокалипсис. Прошло десять минут, скоро появится Олежек. Куда потом нам идти? Наверное, домой нельзя – ищут. Придется снять номер в гостинице, может, его даже дадут бесплатно, учитывая конец света. Или хотя бы предоставят скидку. Должны же существовать скидки на период Апокалипсиса?

В туннеле раздаются тихие шаги. Я радостно вскакиваю. Это Олег. Пришел за мной – своей мертвой женой. Сто пудов, он меня до сих пор любит, примчался, как комета, стоило лишь позвонить. Я тоже его люблю. Обожаю. И хочу. Это удивительно – я зомби, а мне уже вторые сутки, до дрожи между бедрами, хочется мужчину. Расскажи кому – не поверят. Когда мужик трахает мертвую девушку, то это некрофилия. Ну, а если сама мертвая девушка залезет на мужика, как это назвать? Тьфу ты… что за чушь я несу.

К нему, скорее к нему.

Я выбегаю, толкнув грудью стеклянную дверь, и… превращаюсь в восковую фигуру из Музея мадам Тюссо. Кажется, у меня даже нога зависла в воздухе, не успев коснуться пола. Это длится секунду, словно во сне, я начинаю совершать немыслимые движения – отступать назад в каком-то полутанце, пародирующем «лунную походку» из видеоклипа Майкла Джексона. Навстречу мне, по узкому, хорошо освещенному туннелю движется ОН. Тот самый человек с пустыми глазами, чье молочно-бледное лицо я видела в разбитом окне. Он тоже видит меня и дружелюбно улыбается, как давней знакомой. Наши взгляды перекрещиваются, я останавливаюсь, словно удав перед кроликом. Сердце взрывается осколками льда, его глаза растворяют меня, как кислота, шипящим от злобы холодом вечности… Ему остается сделать несколько шагов, и он легко их преодолеет. Олег… ну где же ты?..

– Боже, помоги мне… – шепчу я немеющими губами.

– Ага, – спокойно соглашается незнакомец. – Пусть он поможет тебе.

Сильный шорох. За спиной неожиданно слышится звук изящного скольжения, будто кто-то вкатился на станцию на роликовых коньяках.

– Отойди от нее, – раздается строгий, предупредительный голос.

Говорят с легким акцентом, но я не могу разобрать, с каким именно. Незнакомца фраза не смутила – он не сбавляет размеренного шага.

– О, надо же. – Бледные губы раздвигаются в улыбке. – Всего час назад я уже слышал подобные слова. Не слишком ли много претендентов на невесту?

Я оборачиваюсь. А это еще кто? Сзади, опершись на газетный автомат, расположилось нечто — в черной рубашке, ботинках из крокодиловой кожи и отлично отглаженных серых брюках, словно с посольского приема. На лице – глухая маска из белого металла, без привычных отверстий для рта и глаз. Существо, похожее на участника венецианского карнавала, поворачивает ко мне голову, я чувствую цепкий взгляд: он может видеть сквозь маску. Поначалу мне кажется, что это человек-невидимка из книги Уэллса, а рукава рубашки – пусты. Но я сразу понимаю, что ошиблась. Пальцы рук, скрещенных на груди, антрацитово-черные, поэтому и сливаются с тканью.

Негр в серебряной маске?

Наверное, я все же сплю. Наяву таких вещей точно не происходит.

Незнакомец останавливается. Он стоит близко – в двух метрах от нас.

– Я не хочу тратить время на драку, – скучно сообщает белокожий. – Но если ты добром не отдашь мне невесту — мы вступим в бой. У меня заказ на эту женщину, ты понимаешь? Остынь и просто полюбуйся, что я умею делать…

Он снимает дамскую перчатку, подходит к киоску. Касается разбитого стекла указательным пальцем. Прозрачная поверхность мутнеет на глазах, покрываясь затейливыми узорами, как это бывает в морозную погоду. Он с силой бросает стекло об пол – и оно не разбивается… Улыбаясь, незнакомец сильно разминает кулак, сжимая и разжимая фаланги пальцев, отставив указательный в сторону: так делают после сна, когда рука занемеет. Я опять, подобно парализованному ужасом кролику, смотрю на его ухоженные ногти – абсолютно белые, без признаков синевы. Существо в венецианской маске с меланхолией созерцает эти упражнения, даже не пробуя шелохнуться.

– А ведь я тебя знаю… – глухо говорит маска. – Вот это парадокс! В нашей академии я писал на эту тему курсовую… об уникальном мифическом существе, проклятье которого позволяет блокировать души и земного человека, и демона, и ангела с небес. Вот уж не думал, что когда-нибудь мы увидимся лицом к лицу. Тот, кто нанял тебя, воистину неглуп. И верно, трудновато будет с тобой справиться. Однако я все же попробую. Но если я вижу куклу, то почему бы заодно не познакомиться и с самим кукловодом?

Маска усмехается. Странно слышать смех и видеть сжатый рот.

– Выйди, красавчик, – произносит черный. – Ведь я же знаю – ты здесь.

Из туннеля раздается стук шагов. Значит, их там ДВОЕ…

У меня все плывет перед глазами. Кто же второй? Кто на этот раз?

Тень расступается – из сумрака появляется знакомая фигура. Я не могу крикнуть. Я больше вообще ничего не могу. Только смотрю, без отрыва…

Передо мной – ЛИЦО ОЛЕГА.

Он другой. Словно повзрослел лет на десять. Нижняя губа прикушена.

– Приветик, милая, – просто и буднично кивает мне Олег.

Дальнейшее общение со мной его не интересует. Он сразу обращается к черному человеку, прячущему свое лицо под карнавальной маской.

– Теперь ты доволен? Я не столь щепетилен, как мой приятель, и не стану долго тебя уговаривать. Ты влез не в свое дело. Развернись и уйди.

Существо в маске выплывает вперед, загораживая меня собой. Тонкие черные пальцы сжимают краешек бесстрастного серебряного «лица».