Ладно, первый пункт повестки дня принят, перед обедом она отправится в бассейн и к массажисту. А сейчас после завтрака пойдет и пройдется по магазинам, вот! Должна же она будет рассказать коллегам в клинике, сестре и подругам, каково это — совершать покупки на самом роскошном курорте Старого света?

Ресторан был уже почти пуст. Кроме Барбары, тут была только очень пожилая леди, приехавшая в Валь де Неж с внуками и правнуками, да за дальним столиком в полутьме склонилась над тарелкой блондинка. Она подняла голову, и Барбара, узнав баронессу Штакеншнейдер, чуть не присвистнула: даже под большими темными очками было видно, что вокруг правого глаза Камиллы расползается громадный синяк. Подумав, она не стала предлагать свою помощь в магическом сведении этого украшения — совершенно неизвестно, как бы отреагировала на это странноватая дама.

Магазины были хороши, ничего не скажешь.

Барбара прикинула, пойдет ли ей вечернее платье цвета «алый вырви-глаз» и решила, что это все-таки уже слишком. Полюбовалась абсолютно платонически на витрину ювелирного бутика, где стояли две плюшевых овцы в натуральную величину: белая щеголяла парюрой с изумрудами, черной достались сапфиры. Потом она зашла в бутик знаменитого Фабьена Дорле, померила несколько блузок и, не удержавшись, купила шифоновый сарафан.

— Лето ведь когда-нибудь будет? — сказала Барбара, взяв в руки фирменный пакет с зеленым вензелем.

— Несомненно! — твердо пообещала продавщица.

А на центральной площади возле карусели она вдруг увидела бывшего мужа.

Антон Неклюдов шел к ресторану, на каждом его локте висело по молоденькой красотке — справа рыжая, слева брюнетка — и обе восторженно пищали что-то неразборчивое.

Барбара сжала зубы и оглянулась: слева ничего, похожего на укрытие, не наблюдалось, а справа за спиной виднелся небольшой переулочек, куда она и нырнула, постаравшись раствориться в тени.

Неклюдов вошел в ресторан. Сквозь огромные стеклянные окна видно было, как троица рассаживается, и Барбара вышла на площадь. Слава всем богам, кажется, он ее не заметил! Настроение пропало, гулять по магазинам уже не хотелось, и она пошла к отелю, не почувствовав, что в спину ей глядят внимательные глаза.

Директор «Эдена» Кристиан де Вир, вернувшись в Валь де Неж восемь лет назад, поначалу поселился в отеле, рассудив, что искать квартиру в поселке ему сейчас некогда, а вот весной, когда сезон закончится… Но за полгода он как-то постепенно привык и к завтракам, приготовленным волшебными руками Фонтена и его помощников, и к незаметной ежедневной уборке, и к тому, что все бытовые проблемы были сняты с его плеч раз и навсегда. Ну, зато в любое время суток каждая более или менее серьезная проблема бывала принесена для решения ему, а не дежурному портье. Вот и этим утром Кристиан только успел положить в рот ягоду ежевики, как возле его столика вырос словно из-под земли Мишель Буало, начальник службы безопасности «Эдена».

— Проблема, шеф, — кратко проинформировал он.

— Присядь и выпей чашку кофе, а пока изложи, что случилось?

— У госпожи Мингард пропала из номера какая-то ценность. Какая именно, не говорит, ждет лично тебя.

— Ясно. Если и вправду что-то пропало, это плохо, пятно на репутации отеля. На твоей, кстати тоже!

— Да понятно… — Буало досадливо прищелкнул языком. — А что, она может и преувеличить проблему?

— Соня Мингард может все. Да, ты ж недавно у нас, прошлый ее приезд не застал… Ладно, был, например, случай, когда у нее началась аллергия, и посыпались обвинения, что Фонтен использовал не те продукты. А оказалось, что Соня попробовала новый чай для похудения, от которого ее и обсыпало. Вроде бы пустяковое дело, но ты представляешь себе, чтобы было, если бы источник аллергии не был установлен?

— Да уж… — видимо, у Буало было живое воображение, потому что его явственно передернуло.

— Ладно, пошли.

Де Вир встал из-за стола, одним глотком допил кофе и пошел к сьюту де Граммон, куда обычно селилась оперная дива.

Соня Мингард живописно лежала на диване в гостиной с мокрым полотенцем на лбу. Шторы в комнате были задернуты, на столике стоял графин с ледяной водой. Буало почтительно остановился возле двери, Кристиан подошел к дивану и тихо сказал:

— Соня?

Полотенце сдвинулось на нос, и открылся один глаз — большой, голубой и очень несчастный.

— У меня чудовищная мигрень, — сказала великая певица, сев и отложив в сторону компресс. — Просто праматерь всех головных болей. Я выпила порошок, вроде бы, начало действовать, теперь хоть говорить могу. Садитесь, Кристиан.

— Итак, Соня, что произошло?

— У меня пропал амулет, — сказала женщина и замолчала.

— Какой, откуда? Вы уверены, что он пропал, а не завалился куда-нибудь за подкладку?

— Медицинский… Ну, в общем, без него я не смогу петь. Для меня специально разработали амулет, поддерживающий горло и связки в рабочем состоянии. Он сделан в виде кулона с бриллиантом и двумя аметистами и всегда лежит в моей тумбочке у кровати. За час до выступления я его активирую и надеваю, и когда репетирую, тоже.

Теперь, когда певица сказала самое главное, рассказ ее полился свободно. Возможно, Кристиан предпочел бы даже, чтобы подробностей было меньше, но перебивать Соню он не стал. А она продолжала:

— Дело в том, что прошлой зимой я перенесла пневмонию… Да, в общем, на ногах практически. Доктор меня предупреждал, что это скажется в первую очередь на голосе, но у меня был контракт, и за каждое пропущенное выступление начислялся жуткий штраф. Ну, вот, кое-как я вылечилась, а через полгода пошел откат. К счастью, у меня тогда был свободный месяц, за это время Ллойд… ну, вы знаете, артефактор из Люнденвика? Вот он сделал мне мой кулон. А сегодня я вернулась с завтрака и хотела слегка пройтись по новой партии, с февраля начнутся полноценные репетиции в Нью-Амстердаме. Полезла в ящик, а его там нет.

— Так, а переложить куда-то случайно не могли?

— Нет, — она покачала головой, потом вдруг прижала руку ко рту и спросила испуганно: — А где Вьевиль?

— Ваш импресарио? — Кристиан посмотрел на начальника охраны. — Мишель, выясни…

Буало вернулся очень быстро:

— Вышел из отеля с сумкой вчера около полуночи, не возвращался.

— Соня, вы как давно свой амулет видели?

— Не знаю. Дня три назад, или два, — госпожа Мингард покачала головой. — Вчера я точно не пела…

— Боюсь, что Вьевиль…э-э-э… обманул ваше доверие. Проверьте, не пропало ли еще что-то?

Осмотр сейфа, вечерней сумочки и еще пары ящиков показал отсутствие наличных, платежных кристаллов и еще нескольких драгоценностей, мелочей, как сказала певица. Ну, да, мелочей, вроде жемчужного ожерелья или браслета с сапфирами.

— Я сама виновата, — мрачно сказала Соня, утерев слезы.