Пока об этом задумался, подъел остаток гуляша, еще и ложку облизал с удовольствием. Лишь после этого обратил внимание на окаменевшую девушку, заметно побледневшую и почти переставшую дышать. Обиделась? Или, наоборот, разозлилась? Попытался тут же исправить свое неправильное поведение:

– Извини! Я не знал, что подобное мясо тебе тоже нравится. Хочешь, еще закажем несколько порций? Сейчас позову кашеноса…

Она отчаянно замотала головой и умоляюще прошептала:

– Молчи! Никого не надо звать! – Затем стала говорить еще тише: – Если мы и в самом деле в тюрьме у Нестора Брайка, то мы в страшной опасности.

– С чего бы вдруг? – озадачился я. – Кого-то тут убивают постоянно? Или мы вздрагиваем от воплей из пыточных камер?

– Ну да! Ты ведь издалека и ничего не знаешь. А любой слышал о легендарном, самом страшном и самом кровожадном палаче нашего княжества. Лично его видеть удается только приговоренным к казни, и то перед смертью. Но страшней его – нет никого. Как у нас, так и в соседних княжествах.

– Может, ты что-то путаешь? – попытался я призвать девушку к благоразумию. – Смотри, как у нас хорошо и уютно. При этом даже оружие у меня никто не забрал, тебя не изнасиловали, да и кормят как на убой.

– Тем хуже – чем непонятней! Ибо коварство Нестора – неоспоримо! – продолжала шептать бледная узница. – Про его издевательства над заключенными и подлые шутки над узниками рассказывают жуткие истории. Говорят даже, что он скармливает арестованным человечину.

Я благоразумно сдержал в себе рвотный позыв. Вздохнул шумно несколько раз. Постарался включить логику и уже повторно осмотреть остатки пиршества на столе. Все-таки рассмотреть структуру мяса и отличить его от человеческого, которое я часто исцелял, лечил и сращивал, я мог на уровне отдаленного подсознания. Это у меня еще пошло с тех пор, когда я понял, кто такие зроаки и чем эти кошмарные людоеды питаются. Помню, вообще какое-то время на мясо смотреть не мог. Пока не проявились во мне некоторые магические умения.

Но проверка лишь успокоила меня:

– Все нормально. Как и мясо у нас на столе. Уж поверь мне на слово, есть у меня одна врожденная способность. Да и вообще, чего только люди не выдумают от незнания! А порой и специально такие слухи распространяют о нормальных людях.

– Зачем?

– А чтобы власть боялись. Порядок не нарушали. Дисциплину повышали. Да в тюрьму попасть опасались.

– И все-таки… – продолжала хмуриться рыжая красотка. – Как-то оно…

– Конечно, приму во внимание все, тобой сказанное, – перешел я на заговорщический тон. – И твою подругу вызывать буду как бы от своего имени. Но для этого ты и о ней все расскажешь, о ее мастерской растолкуешь, да и некоторые мелочи уточним. Итак…

Пусть рассказывает и делится подробностями местного бытия. Мне все пригодится.

Леонид изрядно вымотался, предаваясь постельным игрищам сразу с двумя представительницами не столько слабого пола, как другого вида гомо сапиенс. Слишком уж они оказались гиперактивными в этом плане. Похоже, расположение сердца с иной стороны заметно повышало женское либидо. В подобном вопросе землянин имел богатый опыт, и ему было с чем сравнивать.

Скорей всего по этой причине и царили в здешнем обществе такие свободные нравы, что никому не удавалось толком контролировать всплески своей ненасытной похоти.

Уж на что Найденов считал себя бывалым мачо, готовым на любые подвиги в постели, но и он выбирался из спальни со знаменитой люстрой чуть ли не на карачках и с одной мыслью:

«Бежать! Полцарства – за возможность бежать!» – Видимо, его предчувствие тоже подгоняло действовать только так, а не иначе. Тогда как женщины чуть приотстали сзади, приводя себя в порядок, этим и следовало воспользоваться.

Но какие-то правила хорошего тона все-таки следовало соблюсти. Тем более что служанки и ему предложили:

– Хотите чаю? И печенье у нас с медом – просто чудо!

– Я сейчас лопну от этого чая! – пожаловался царевич, рассевшийся в широком кресле. – Но больше всего меня добивают эти сороки, стрекочут не переставая. И ведь видят, что я ничего не понимаю, а все равно никак не уймутся.

Он это еще только проговаривал, когда события стали разворачиваться стремительно и неизбежно. В гостиную, буквально колонной и в затылок друг другу, быстрым шагом вошло пятеро мужчин, все в тех же ливрейных одеяниях. Первый из них начал восклицать:

– Почему меня чаем не угощают?!

Второй выкрикнул:

– Опять это ворье здесь?! – И тут же уточнил: – Бейте этих сволочей!

Все пятеро, довольно лихо размахивая кулаками, бросились драться. Причем походя досталось в первую очередь служанкам. Они начали пронзительно визжать, а потому и получили нокаутирующие удары по лицу, после которых не каждый мужик на ногах удержится.

Далее нападающие распределились таким образом: трое на Леонида, двое – на царевича. При этом они все по очереди распаляли себя криками:

– Ограбили! На помощь!

Иномирцам пришлось очень нелегко. Обессиленный Леонид вначале отбивался вяло, чисто автоматически, ничего толком не соображая. Потому ему и досталось основательно. Несколько раз его сбили на пол и от всей души приложились ногами по всему телу. Топтались основательно. Землянина спасло от смертельных травм и от переломов лишь скученное расположение мебели в гостиной. Он катался по полу, пытаясь увернуться, а нападающие больше мешали друг другу и не могли его толком окружить со всех сторон.

Самое характерное в этой драке, что никто не применял холодное оружие. Нападающие дрались голыми руками (и обутыми ногами, сволочи!), ну и обороняющимся пришлось поступать так же.

Царевича начали бить прямо в кресле. Хотя изначально его диковинная внешность весьма озадачила нападающих. Они больше пялились на пупса, чем его били. Этакая диковинка, не то слишком и странно жирная, не то невероятно распухшая во все стороны. Ожидать от подобного тела какой-то изворотливости, растяжки и тем более гибкости хулиганы и не подумали.

Вот этим Торух и воспользовался. Встать-то он, получая удары в голову, не мог, зато грамотно выкатился из кресла, да так удачно, что сбил одного из нападающих с ног. И не просто сбил, а еще и прокатился по нему всей своей массивной тушкой. У противника что-то хрустнуло в районе ключицы, и он, жалобно подвывая, выбыл из строя фанатиков борьбы с какими-то неведомыми грабителями.

После этого царевич весьма ловко перекатился на ноги и пошел сам в атаку. Своим выступающим вместе с грудью животом он бесстрашно принял несколько ударов ногами, а потом и сам весьма удачно использовал собственные кулаки. Его второй противник получил с десяток тяжелых ударов по недоумевающему лицу, перестал выкрикивать разные бредни да и завалился под стол с закатившимися глазами.