– Ладно, пусть так. Она не дурочка, я не это имел в виду. Она просто ни о чем не спрашивает.

Ох. Снова то же – Кайла другая.

Он подается вперед, серьезный как никогда.

– Но к тебе у меня очень важный вопрос.

– Какой?

– Задавать вопросы – одно, а вот что ты будешь делать с ответами?

– Наверно, постараюсь разобраться во всем, понять. Для себя.

Мак кивает.

– Для себя. Это важно, Кайла. Держи свои вопросы при себе. Будь осторожна, выбирая тех, к кому с ними обратиться. И с ответами тоже будь осторожна. Сможешь? Сможешь держать все это при себе?

– Да.

Он откидывается на спинку стула. Отпивает из бутылки.

– Тогда валяй, спрашивай. Что ты хочешь знать?

Сглатываю. Я хочу знать, что случилось в тот день. Но хочу ли? Отступаю чуть в сторонку.

– Каким он был, твой Робби?

– Парень как парень. Такой же, как большинство из нас. Серьезный, немного застенчивый. И башковитый. Увлекался наукой и всем таким. Самое удивительное, что его подружкой была самая красивая девчонка в школе. Этого я никогда не мог понять.

– О случившемся сообщали в новостях? Это ведь, наверно, было не слишком приятно.

– Точно. Но ведь о таких вещах как говорят: бесчеловечные злодеи террористы убили группу школьников в рамках проводимой ими кампании террора.

– Значит, так оно и было?

– Не совсем. Террористы пытались атаковать офисы лордеров, и автобус просто оказался у них на пути. Все погибли. Не думаю, что они именно этого хотели.

– Но случилось то, что случилось. Они убили Роберта и всех остальных ребят, – возмущенно говорю я. – Неважно, что они пытались сделать. Может быть, террористы хотели убить других людей, которые заслужили или не заслужили смерти, а не детей. Но убили именно детей.

– И да, и нет.

– Ты о чем?

– Робби умер не в автобусе.

– Что? Но ведь на мемориальном камне его имя. Откуда ты знаешь?

– Я был там.

Потрясенная, я смотрю на Мака. Оказывается, я не задала самый важный вопрос. А ведь могла бы догадаться, если бы сама поворочала мозгами.

«Лево» вибрирует.

– Ты в порядке?

Смотрю на руку – 4.3. Пожимаю плечами.

– Пока что да. Шоколадка есть?

– И этого хватит?

Он находит шоколадку, я съедаю, сосредоточившись на ее сладости и дыхании. Уровень понемногу повышается до 5.

– Извини. Ничего не могу с этим поделать.

– Неприятная, должно быть, штука.

– Если разозлюсь, будет хуже.

Делаю глубокий вдох.

– Пожалуйста. Можешь сказать, что там на самом деле случилось?

– Выдержишь?

– Думаю, что да.

И Мак рассказывает. Он был в передней части автобуса, удар же пришелся в основном по задней. Ему запомнились взрывы, дым, крики и наступившее потом молчание. Все как в моем сне. Мак получил легкое ранение головы, его вытащили. Роберт стоял там же и все кричал «Кэсси! Кэсси!» – звал подружку. Похоже, его даже не зацепило. А потом Мак вырубился.

В больнице у него спрашивали, что он видел в тот день. Мак сказал, что ничего не помнит. Что отключился, хотя на самом деле потерял сознание позже. Ему, кажется, поверили. Выйдя из больницы, он узнал, что в списке погибших значатся Кэсси и Роберт.

– Но если Роберт не пострадал, что могло с ним случиться?

– Я не знаю наверняка. А спрашивать боялся.

Он смотрит в сторону, тени бегут по его лицу, и за ними я вижу непреходящую вину. За то, что он жив. За то, что так и не рассказал миру о Роберте. И еще… Он знает. Есть в этой истории то, что Мак держит при себе.

Он поднимается со стула, открывает ящик, достает и протягивает мне фотографию.

– Это они, Роберт и Кэсси.

Я смотрю на него и вижу маму: тот же квадратный подбородок, те же волнистые волосы. Обычный парень, обнимающий девушку. Настоящую красавицу. С идеальной кожей, милым, в форме сердечка личиком, шелковистыми, цвета меда волосами. Она была идеалом, пока не оказалась, к несчастью для себя, в том автобусе.

– Но что случилось с ним?

– Некоторое время назад я пытался найти его на веб-сайтах пропавших без вести, но не нашел. Вряд ли тебя будут объявлять пропавшим без вести, если считают убитым.

– Но ведь у тебя есть свое мнение насчет того, что произошло с ним.

– Возможно.

– И что же?

Он молчит. Колеблется.

– Думаю, его зачистили.

Я смотрю на него растерянно. Как же так?

– Зачистили? Но его не могли зачистить. Так поступают только с преступниками.

– Конечно. Но почему пропадает так много детей? Что с ними происходит? Послушай. Робби был так сильно травмирован случившимся, что они решили зачистить его и таким образом сохранить как полезного гражданина. Они пытались помочь ему, полагая, что иначе он не выдержит.

По лицу Мака я вижу, что он с этим не согласен, но я в полной растерянности и не знаю, что делать. Пропавшие без вести дети? Что он такое говорит? Неужели зачистку и в самом деле применяют в отношении детей, которые не являются преступниками?

– Что это за сайты с пропавшими без вести? Я о таких впервые слышу.

– Послушай, Кайла, это очень важно. То, о чем никогда нельзя упоминать. Секрет.

– Что?

– Идем.

Я иду за ним в заднюю комнату. Там полнейший беспорядок, разбросанная одежда, но потом он убирает кое-что, и я понимаю: это все для того, чтобы спрятать компьютер.

– Это немножко – или множко – незаконно. Машинка неразрешенная, так что держи рот на замке.

– О.

Мак показывает мне несколько подпольных, неподконтрольных лордерам веб-сайтов, управляющихся с территории Европы и Соединенных Штатов. Веб-сайты, посвященные пропавшим без вести, это лишь одна категория. Пропавших – огромное число, но большинство из них – дети.

– Сколько тебе лет? – спрашивает Мак.

– Шестнадцать.

Он печатает. Шестнадцать – женский – блондинка – зеленые глаза.

– Что ты делаешь?

– Хочу показать, сколько таких.

На экране мелькают образы, даты, когда пропавших видели в последний раз, имена, возраст… Всего совпадений тридцать шесть. Мой взгляд скользит по странице. Сколько девочек! И большинство пропали в подростковом возрасте. Что же случилось с ними?

– Ни фига себе, – бормочет Мак.