– Ну что ж, – спокойно произнес высокий чин, – как говорится, со своим уставом… Пойдемте, господа. – Он направился к выходу, но перед этим бросил выразительный взгляд на Александра Ивановича.

Вся генеральская группа направилась вслед за Кривошеевым. Александр Иванович проводил их ледяным взглядом. При этом он услышал язвительную реплику одного из уходящих: «Боится опозориться перед нами».

С противоположного конца ангара два автоматчика вывели в зал куклу. Он был в черной арестантской робе, босиком. На скулах проступала черная щетина, которая резко контрастировала с бледной кожей. Взгляд потухший, пустой. Увидев своего противника, Максим уставился на него широко раскрытыми глазами. Несколько секунд они смотрели друг на друга. Максим недоуменно, с неприкрытым удивлением, Александр Иванович – пристально, изучающе.

К зэку подошел Самур, прошипел ему в ухо:

– Не завидую я тебе, Гладиатор.

Приказал конвойным:

– Наручники снять!

Максим ступил на татами, потирая запястья, на которых остались следы от наручников.

– Здравствуйте, учитель, – тихо поприветствовал он своего противника.

– Здравствуй, Максим, – так же тихо произнес Александр Иванович, – не буду спрашивать, как ты сюда попал. Интересуюсь: ты действительно кукла?

– Да, Сансей. Как сказал Сима Тикубасе: человек уподобляется тем, кто его окружает.

– Максим, я могу отменить бой. Это в моей власти.

– Нет, учитель. Как гласит Кодекс Бусидо, если наступило время умирать, то это надо сделать с достоинством.

– В этом есть здравый смысл. Но еще Гокурадзи заметил: ошибка всегда есть внутри здравого смысла, а здравый смысл – внутри ошибки.

– Вы готовы, товарищ полковник? – прервал их странный диалог рефери.

– Да, – коротко бросил Александр Иванович, не отрывая взгляда от Максима.

– Бой!

Противники стали прямо друг против друга, приложили руки к бедрам, напряженно посмотрели друг другу в глаза, затем одновременно сделали полупоклон, подпрыгнули на месте и встали в боевую стойку. Максим – ноги на ширине плеч, слегка согнуты в коленях; локти прижаты к телу, напряженные ладони, словно копья, выставлены вперед. Александр Иванович – левая нога вперед, правая – назад, все тело слегка покачивается как на пружинах, локти прижаты к телу, левый кулак выступает вперед, правый – прижат к правому боку.

Противники начали «танцевать». Внешне этот выглядело красиво и напоминало встречу двух пантер, которые дерутся за территорию. Только никто не рычал.

…Бой длится уже пять минут. Стремительный выпад, удар, блокировка, контрудар, прыжок, нырок, обманное движение, новый удар. Они обменялись уже несколькими серьезными выпадами. Но, поскольку защита у каждого из бойцов – на высоте, эти выпады существенного преимущества никому не дали.

Максим, помня железные кулаки Александра Ивановича, пробивающие двадцатимиллиметровую доску словно бумагу, держал противника на расстоянии.

Наконец, ему удалось провести свой коронный удар двумя ногами. Он слегка разбежался навстречу противнику. Тот, ожидая удара сверху, поставил блок рукой вверх, но Максим вдруг сделал кульбит с переворотом и, используя инерцию разбега, вместо того, чтобы встать на ноги, ударил противника в грудь.

Полковник отлетел назад, упал на спину, но успел сделать блокировку, откинув руки назад. Удар об пол получился сильный. Александр Иванович остался лежать, постепенно приходя в себя.

В это время Максим бросился на него пантерой. Однако Александр Иванович успел согнуть ноги в коленях и ударом в грудь отбросил нападавшего на него противника назад. Максим сблокировал двумя руками на пол, опять сделал переворот и, перелетая через противника, все же успел ударить его по лицу головой.

Через пару секунд оба бойца снова стояли на ногах друг против друга. Из разбитого носа Александра Ивановича капала кровь.

– Ну что, неплохо, Максим, – усмехнулся Александр Иванович, – пока на равных.

– Ваша школа, учитель, – Максим впервые улыбнулся.

Снова «танцы». Александру Ивановичу все же удалось поймать соперника. Он неожиданно бросился в ноги Максиму, тот принял стойку Коше-гаме. Однако Александр Иванович обманул его: сделал корпусом резкий разворот на сто восемьдесят градусов и ударил противника пяткой по голове. Удар был неожиданный и настолько сильный, что Максим зашатался, но на ногах устоял. Используя неадекватное состояние противника, Александр Иванович напал на Максима сзади и взял его шею в захват.

Они упали. Перед глазами поплыли красные круги, Максим чувствовал, что скоро потеряет сознание.

– Ну, вот и все, Максим, – выдохнул ему в ухо Александр Иванович.

– Александр Иванович, – прохрипел Максим, – просьба… сыну сообщите: его отец умер как мужчина.

– Дурак, – прошипел Александр Иванович. – Ты забыл главный принцип Кодекса Бусидо: «Смелость самурая заключается в том, чтобы жить, когда надо жить».

Он отпустил шею Максима из захвата и освободившейся рукой резко ударил его головой об пол. Встал. Максим остался лежать на татами без сознания. Пошатываясь и тяжело дыша, Александр Иванович подошел к майору Самуру.

– Есть у вас тут медчасть?

– Медпункт, но очень хороший, товарищ полковник.

– Так вот послушай меня, Самурай. Такое у тебя погоняло? – Александр Иванович вдруг одной рукой припер его к шведской стенке. – Это звание ты присвоил себе незаконно. Ты недостоин его. Максима, – он кивнул в сторону поверженного противника, – положишь в медпункт и вылечишь. Хоть один волос с него упадет, придушу собственноручно. Приеду, проверю.

– Да, но от меня здесь не все зависит…

– Слушай, ты, гнида! – Александр Иванович слегка ткнул Самура в живот, после чего тот стал жадно хватать ртом воздух, – я кое-что на тебя накопал. Так что смотри…

– Да-да, товарищ полковник, – Самур был явно напуган, – все, что от меня зависит…

Но Александр Иванович уже не слушал его. Он шел к выходу, майкой вытирая с лица кровь.

Тишина. Белая простыня, белая штора. Нормальный дневной свет, не мертвенно-синий, как в зверинце. Голова гудит, легкая тошнота.

Максим поднялся с кровати, вышел из своего укрытия, огляделся. Маленькая, метров пятнадцать, комната, на окне решетка, стены от пола до потолка выложены белым кафелем, у стены шкаф со стеклянными дверками, пузырьки, коробки с лекарствами.

У окна стол, на столе компьютер, тонометр, длинный ящичек с карточками, в углу напольные весы. Максим вспомнил: это кабинет местного врача. Он был здесь, когда его привезли из тюрьмы.

Выглянул в окно. Высокий забор с колючей проволокой, вышка с часовым, мимо не спеша прошли два автоматчика с огромной овчаркой.