в цветочную оранжерею. В двух вазах, напротив кровати, стояли белые розы, а рядом с кроватью на тумбочках – бледно розовые. Они источали тонкий аромат. Вика улыбнулась, заметив в дверях Илью.

– Ты когда успел, сумасшедший? Зачем так много?

– Вместо обычного «Спасибо, дорогой»?

– Не просто спасибо, а огромное спасибо! – Вика повисла у него на шее, выпрыгнув из кровати. – У меня никогда не было такого количества цветов. – Сколько я должна тебе поцелуев?

– Если судить по количеству цветов, то шестьдесят. Четыре раза по пятнадцать, – он обнял её и поцеловал в висок. – Доставили сегодня утром. Дата у тебя «неприличная», чётная. Ирина просила поздравить тебя утром, заказав букет. Татьяна Ивановна звонила, предупредить о курьере с букетом. Один от родителей и один от меня. Только это ещё не всё. Давай завтракать, потом продолжим. – Времени на завтрак за разговорами ушло больше чем обычно. – Вика, я сегодня не смогу тебя подвезти на работу, хотя время у меня ещё есть, – говорил Илья в лифте. – У тебя пакет для коллег не тяжёлый? Доберёшься сама?

– Не волнуйся, я справлюсь, – ответила она, выходя из лифта и собираясь направиться к выходу.

– Виктория Сергеевна, держите ключи и добирайтесь сами на своём авто, а я поеду следом и прослежу. Документы в твоей сумке – я их подкинул. Нравится?

Во дворе дома, рядом с машиной Ильи, стояла машина Toyota Auris 2011 года, хэтчбек красного цвета с объёмом двигателя 1,6 и левым рулём.

– Ты, действительно, сумасшедший! – Вика уткнулась ему в грудь, – но я тебя люблю. Будешь сопровождать? – заглянув ему в глаза, спросила она. – Не переживай, я буду осторожна на дороге.

Она ехала знакомым маршрутом и думала о том, что Илья придумал хитрый ход, сажая её за руль своего авто. Ему стоило убедиться, что она водит машину, и водит хорошо. Поставив машину во дворе, она поднялась в отделение. Прошли почти пять лет с тех пор, как Виктория начала работать в роддоме. В конце смены в ординаторской собрался коллектив сотрудников, чтобы отметить её день рождения. После небольших посиделок с тостами, зашёл разговор о виновнице торжества, о её таком недалёком приезде и о работе. Чтобы как-то сменить тему, Вика улыбнулась и сказала:

– А вы знаете, что я родилась в этом роддоме ровно тридцать лет назад. Теперь сама принимаю детишек.

– А я тридцать два года назад пришла сюда работать после училища, а теперь выхожу через три года на пенсию, – акушерка посмотрела на Петровскую. – Может, я и вас принимала.

– Екатерина Семёновна, а в ваше время отказников было меньше? Я понимаю, что было проще – ясли, сад, стабильная работа и жильё, но нерадивые мамочки были всегда.

– За тридцать лет было всякое, но одно дело, когда ребёнок с патологией, мамаша пьющая, беременность нежеланная, а другое, когда обеспеченная семья оставляет ребёнка без всяких причин, просто потому, что так будет проще и легче. Был один случай, который оставил в моей душе глубокий след. Я года два уже отработала, когда молодые студенты отказались от одного ребёнка из двойняшек. Как отказались? Подписали документы под нажимом и обманом. Думаю, молодые родители так и не узнали об отказе.

– Как такое возможно?

– Возможно, Виктория Сергеевна. Ребятам было по двадцать лет. Студенты третьего курса, а дедушка близнецов профессор. Он всё и устроил. Девочка родилась первой и была, такой маленькой и худенькой против братца карапуза. Мальчика через сутки с мамой выписали в нарушение всех норм, а от неё отказались. Я думала, так бывает только в кино, но оказалось, возможно, и в жизни. Был случай, когда жена, родив ребёнка, из роддома вышла с двумя, забрав и ребёнка любовницы мужа, которая от него отказалась. Были случаи, когда мамаши одумывались через два-три дня, но они были редкими.

– На моём счету четыре случая отказа от ребят, которых я приняла. Сколько я не пыталась поговорить с мамашами, упиралась в глухую стену.

Она возвращалась домой, вспоминая рассказ акушерки. Вика знала, кто её предполагаемые биологические родители и где они работают. Светлана Андреевна и Алексей Иванович Климовы работали в клинике «Мать и дитя». Заведующая роддомом, где работала сама Виктория, была знакома с Климовыми. Её дочь Ирина училась в медицинском университете с сыном Климовых Виктором и была тайно в него влюблена. Знала она и профессора Зиновьева.

В начале сентября Викторию и Ирину отправили на областную конференцию акушеров-гинекологов и неонатологов. Здесь Ирина и познакомила Викторию с Виктором Климовым.

– Вика, а какой у тебя стаж? – разглядывая новую знакомую, спросил он.

– Пять лет здесь, год в Питере. Год назад я подтвердила сертификат, недавно получила первую категорию. Есть ещё ко мне вопросы? – она улыбнулась, с интересом глядя на молодого человека. Чем-то он напоминал её саму. – Тебе это зачем нужно? – спросила она и поняла: «Глаза! Только что они были голубыми, но стали менять цвет на более тёмный. Так бывает, когда я волнуюсь или на душе неспокойно».

– Нам в родильное отделение нужен врач. Я могу поговорить с матерью. Понимаешь, Светлана Андреевна берёт на работу только проверенных людей или по рекомендации специалиста, и не любит протеже нужных, но далёких от медицины людей.

– Думаю рано.

– Ты поговори о приёме, а я поговорю об увольнении. Вике нужно расти и развиваться, а у вас для этого условия лучше и зарплата.

Раиса Степановна Кострова пригласила Викторию через пару дней.

– Присаживайся. Мне Климова звонила, интересовалась тобой и твоей работой. Ирина рассказала о встрече с Виктором. Будешь увольняться?

– Меня никто не приглашал. Или я вам уже не подхожу?

– Сходи на собеседование после ночи, а решишь уволиться, не забывай о двух неделях. Заявление я подпишу. Мне за тебя не будет стыдно. Кто знает, как тут всё сложиться без меня, когда через год уйду на пенсию. Но хочу тебя предупредить: окончательное решение о приёме на работу принимает отец Климовой. У меня с этим старым козлом свои счёты, – Кострова замолчала на секунды, внимательно посмотрела на Викторию, вздохнула и продолжила: – Он у нас преподавал акушерство. Немолодой красавец профессор не пропускал ни одной юбки, а его дочь всего на четыре года моложе меня. Он её к нам рожать и привёз. Родилась двойня. От слабой девочки отказался сразу, а всё обставил так, подлец, что дочь была уверена, что девочка умерла и подписала отказ, думая, что подписывает согласие на захоронение. Ты, представляешь, как это «выглядело»? Восемьдесят второй год, где партия наш рулевой приказала, и член берёт под козырёк, если не хочет вылететь с