Мэрион имела обыкновение неожиданно подойти к Маре во время вечеринки и увлечь ее в укромный уголок, где можно было сбросить башмачки, расшнуровать корсеты и поболтать о добрых старых временах. Как ни странно, ирландский акцент Мэрион остался неизменным – годы, проведенные в Америке, в этом отношении никак на нее не повлияли.

– Я открываю ресторан в Тумстоне, – сказала она Маре однажды вечером. – Там будет костюмированный бал. Ты и Гордон приглашены на открытие.

– Мы непременно приедем. А когда открытие?

– Мы открываемся в канун Нового года.

– Хорошо, запомню. Как Бриджит и Мэгги?

– Сейчас они улаживают кое-какие неприятности, связанные с их бизнесом. Работы для них больше нет. Во всяком случае, такой, к которой они привыкли. Вот и кочуют с места на место и следят за тем, чтобы все шло своим чередом и чтобы наши заведения высоко держали марку. Можешь ли поверить: ко мне приезжает работать француженка из Парижа, а также китаянки из Сан-Франциско и с Гавайев?!

Мара рассмеялась.

– Во всей округе нет более деловитой женщины, чем ты, Мэрион. Я слышала, что законодательные органы штата рассматривают вопрос о присвоении тебе особой награды за твой вклад в культуру и развитие человеческих ценностей в штате Аризона.

Мэрион откинула голову и от души расхохоталась:

– Вклад в развитие человеческих ценностей! Это мне нравится. Да уж, эти бедные, изголодавшиеся по женщинам парни, уже совершенно истомившиеся, когда я появилась здесь, восприняли и меня, и моих девочек как ангелов милосердия.

Мэрион Мерфи всегда отличалась здравомыслием. Однажды в разгар званого ужина у задней двери ее дома появился констебль и, задыхаясь, пробормотал:

– Один из ваших домов горит. Тот, что на другом конце города!

– Господи Иисусе! Я должна мчаться туда немедленно!

Извинившись перед гостями за свою внезапную отлучку, Мэрион помчалась наверх, сбросила вечернее платье и натянула штаны из грубой ткани и шерстяную рубашку. Потом столь же стремительно помчалась в конюшню, где конюх уже держал приготовленную для нее оседланную лошадь.

Десятью минутами позже она была на месте пожара. Горел самый модный и затейливый из ее борделей в Бисби, и Мэрион была безутешна. Группа добровольцев-пожарных боролась с огнем, передавая по цепочке ведра с водой, но, похоже, они не могли ничего поделать.

И тогда Мэрион использовала свой последний ресурс. Она неожиданно извлекла из кармана горсть металлических жетонов, изготовленных по ее заказу в Тумстоне, и раздала их пожарным.

– Постарайтесь, ребята! Не жалейте себя! За эти жетоны вы получите хорошее вознаграждение, когда мы откроемся снова.

Мужчины на мгновение остановились, чтобы прочесть надписи на жетонах. Там было выгравировано: «Достоинство монеты – полчаса с девушкой. Мэрион Мерфи».

Раздался дружный смех, и мужчины с удвоенной силой принялись бороться с огнем. Вскоре пожар удалось ликвидировать. Оказалось, что зданию был нанесен лишь незначительный ущерб. Жетоны, выпущенные Мэрион, оказались весьма удачным плодом ее коммерческой деятельности, потому что благодаря им удалось исключить прямой денежный обмен между девушками и их клиентами, что прежде являлось большой помехой в деле. Теперь гости должны были платить самой мадам или бармену. К концу вечера девушки возвращали свои жетоны и получали процент от выручки за ночь.

Двадцатого октября 1883 года, в 11 часов 49 минут вечера, Мара Тэйт Юинг родила младенца женского пола.

– Это же просто твоя копия, Мара! – воскликнула Гвен, когда они с Дрю впервые увидели девочку.

– И верно, копия! – согласился Дрю.

Мара баюкала младенца, прижимая к груди, разбухшей от обилия молока.

– И имя у нее будет такое же. Она будет Марой Тэйт Второй.

Дрю и Гвен украдкой бросали взгляды на Гордона, стоявшего чуть в стороне. Его губы кривились в иронической улыбке.

– Ты хочешь сказать, Марой Юинг, – поправила Гвен.

– Она сказала, что хотела сказать, – Мара Тэйт, – бесцветным голосом проговорил Гордон. – Простите меня. Мне надо в контору. У меня там срочная встреча. – Он подошел к кровати, наклонился и поцеловал Мару в лоб. Потом погладил малышку по головке. – Увидимся позже.

– Ты скажешь няне, что Мару пора купать? – крикнула ему вдогонку жена.

Дрю посмотрел на свои карманные часы.

– Мне тоже пора. У меня обед с Джимом Дугласом.

Он попрощался с женой и дочерью.

Когда женщины остались вдвоем, Гвен сказала Маре:

– Что это за глупая прихоть – назвать ребенка Марой Тэйт Второй? Да еще говорить это при Гордоне. Представляю, что он чувствует. Ведь это и его ребенок тоже.

Глаза Мары затуманились и стали похожи на глубокие бездонные озера.

– Ты не права, мама. Пусть Гордон – ее отец, но она – моя дочь. Ты сама сказала, что она похожа на меня как две капли воды.

– Да, но ты – его жена. Ты носишь его имя, и ребенок тоже должен его носить.

– Мама, мы с Гордоном говорили об этом и обсудили все еще до того, как поженились. И почему женщина обязана принимать имя своего мужа? Почему бы мужчине не взять имя жены? – Она улыбнулась. – Ну, как, например, принято у апачей. В этом племени на первом месте всегда семья жены.

– Чепуха! Да сохранят нас святые угодники! У тебя всегда были странные идеи, Мара.

– Не вижу в этом ничего странного. Я – из семьи Тэйтов, поэтому считаю, что моя дочь должна навсегда остаться Марой Тэйт Второй.

– Какое тщеславие! Господь накажет тебя за твои дерзкие и странные мысли.

– Естественно, что каждый человек должен иметь свободу выбора. Когда девочка вырастет, она сама сделает выбор и решит, какое имя ей подходит лучше. Возможно, она предпочтет быть Марой Юинг, а возможно, сохранит имя Тэйт, которым я так горжусь.

– Им и следует гордиться. Тэйты – люди особого склада, и, должна признать, они более достойные люди, чем мои предки.

– Да, потомки друидских жрецов, потомки великих философов и воинов. Они поднимали восстания против римлян. Они знали много, творили волшебство, и это была настоящая магия, а не те трюки, которые проделывают шарлатаны и обманщики на потеху публике в мюзик-холлах. Ты знаешь, мама, что их религия была основана на вере в бессмертие души?

Гвен смутилась:

– Я не люблю такие разговоры, Мара. Магия… волшебство и так далее…

Мара рассмеялась:

– Я привыкла к мысли о том, что я ведьма.

– Мара, замолчи немедленно!

Молодая женщина качала младенца на руках и ворковала с ним по-валлийски. Дитя гукало и улыбалось ей.