Между тем русский военный министр мог с радостью сообщить непосредственно Николаю I об «успехе задачи, которую взял на себя купец Нобель»45.

Иммануил Нобель не уставал восхищаться юным Альфредом. Сыну едва исполнилось двадцать, но он уже был на удивление знающим и амбициозным. Казалось, Альфред может работать круглосуточно, никому другому в семье такое не удавалось.

Однако напряжение всех сил весной 1854 года не прошло бесследно даже для него. Летом, когда британский адмирал Чарльз Нейпир снялся с якоря и наступила долгожданная передышка, Альфред заболел. В самом этом событии не было ничего необычного. Все детство он то и дело хворал. Старший брат Людвиг также имел слабое здоровье и всегда мучился упорным кашлем, едва наступала промозглая и сырая петербургская осень. Но хворь, напавшая на Альфреда в этот раз, оказалась куда серьезнее. В конце жизни он утверждал, что тогда, в возрасте 20 лет, был близок к смерти и наверняка умер бы, если бы не вылечил себя сам «лучами тепла и света»1.

Точных указаний, какой именно болезнью страдал в то лето Альфред, найти не удалось. Тогдашние источники указывают на переутомление, а в письмах того времени мы находим указания на то, что он часто впадал в уныние. Пару лет спустя упоминается, что у него проблемы с запорами и периодически возникающие боли. Может быть, уже сказался ревматизм, на который Альфред Нобель будет жаловаться в 40-летнем возрасте? Мы знаем, что проблемы с кишечником преследовали его всю жизнь, а в его «послужном списке» значится даже цинга.

Братья Нобель постоянно болели, а в случае с Альфредом список вероятных диагнозов на лето 1854 года почти что бесконечен2.

Родители, которые благодаря военным контрактам располагали необычно большими средствами, решили отправить Альфреда на месяц на один из знаменитых европейских курортов. Выбор пал на сравнительно новый и более спокойный – по сравнению с фешенебельными и живописными Карлсбадом и Мариенбадом – курорт Франценсбад в Богемии (нынешняя Чехия). Уникальными особенностями Франценсбада считались тишина и первая в Европе грязелечебница.

Курортный врач доктор Лоренц Кёстлер почти всегда находился на месте. В публикации о результатах грязелечения в Франценсбадене он вкладывал весь свой медицинский авторитет. Уникальные грязи, по его словам, помогали от кожных болезней, ревматизма, малокровия, цинги, гинекологических расстройств, геморроя и подагры. Кроме того, утверждал Кёстлер, вода в минеральных источниках Франценсбада обладала совершенно особым составом – результат вулканической и электрической активности горных пород. Стакан уникального напитка в день творил чудеса как с малокровными и чахоточными, так и с теми, кто страдал запором или недержанием. Врач обещал также «улучшение и устойчивое исцеление» от множества нервных болезней. В их числе он называл переутомление от работы, подавленность, онанизм, ипохондрию и импотенцию3.

* * *

Для начала Альфред Нобель отправился в Стокгольм. Он прибыл на место 7 августа, на следующий день после нападения Нейпира на крепость Бомарсунд на Аландских островах. Стокгольм встретил его прекрасной погодой и лишь отдельными облачками на небе. Альфред снял номер на Дроттнинггатан, навестил бабушку, а затем сел на пароход в сторону острова Даларё, чтобы навестить семейство Альсель на их летней даче. Брата матери, таможенника Людвига Альселя, он не видел с 9-летнего возраста. Мама Андриетта очень любила своего брата, об этом Альфред знал, но теперь он убедился, что и у того в гостиной на почетном месте висит портрет любимой старшей сестры. Альфред и Людвиг подружились.

В письмах домой Альфред восхищался дядей Людвигом, называя его «прекрасным и благородным» человеком. В то лето у дядюшки выдалась черная полоса в жизни. Его жена Шарлотта серьезно болела, и у их дочери Мины, писал Альфред, тоже были проблемы с легкими. Альфред встревожился, заметив, как часто у дядюшки наворачивались на глаза слезы. Его тронуло, как Людвиг все же старался изо всех сил обеспечить приятное времяпрепровождение для него и его кузин. Судя по всему, собственные недуги Альфреда за эти недели на Даларё отступили на второй план4.

Вернувшись в город, Альфред снова навестил свою бабушку Каролину Вильхельмину, которая перебралась поближе к сыну-таможеннику и жила теперь неподалеку от церкви Св. Катарины в районе Сёдер. Альфред заметил, что старушка считает каждую копейку. Похоже, ее страшила старость в нищете, и Альфред решил что-нибудь предпринять по этому поводу.

Двадцатилетнему Альфреду наверняка не терпелось увидеть, как изменилась шведская столица по сравнению с тем Стокгольмом, каким он его помнил. Его ждало разочарование. Мало что произошло, не так много нового было построено. Все только поизносилось.

Правда, некоторые технические новшества изменили облик города. Предыдущей зимой в Стокгольме появились самые первые газовые фонари, и уже полгода как существовало электрическое телеграфное сообщение между Стокгольмом и Уппсалой. Вполне вероятно, что Альфреду Нобелю продемонстрировали аппарат в новом телеграфном бюро на улице Стурчуркубринкен. Дело в том, что устанавливал это чудо майор Антон Людвиг Фанейельм – человек, выкупивший у папы Иммануила фабрику по производству резиновых изделий, когда тот семнадцатью годами ранее спешно покинул страну.

Но в одной области прежняя родина Альфреда Нобеля сильно отставала от остальных стран Европы. За исключением нескольких вагонов конки в Швеции по-прежнему не было железных дорог. Риксдаг только что отверг предложение комплексного решения строительства железных дорог в Швеции силами частных предпринимателей, внесенное инженером Адольфом Эженом фон Русеном, европейским агентом изобретателя Джона Эрикссона.

Легко предположить, что фон Русен болезненно воспринял решение риксдага. Он вернулся в Швецию, прожив долгое время в покрытой густой сетью железных дорог Англии, и несколько лет проводил за свой счет дорогостоящие исследования, чтобы разработать пакетное предложение по строительству железных дорог на родине. Парламентское большинство не возражало против железных дорог как таковых, выступив лишь против предложения фон Русена строить их на частные средства. Через несколько месяцев после визита Альфреда Нобеля в Швецию было принято решение построить важнейшие дороги за государственный счет. Начать предполагалось с участка Стокгольм – Гётеборг.

Назло фон Русену руководить строительством поручили не ему, а Нильсу Эриксону – проживающему в Швеции брату Джона Эрикссона5. Несчастному фон Русену пришлось довольствоваться агентской деятельностью, которая до сих пор не приносила особых доходов. Десятью годами позднее тот же самый Адольф Эжен фон Русен поможет Альфреду Нобелю и его отцу наладить продажу своей продукции за границу.

Приближался август, и Альфред отправился наконец в Чехию, сперва пароходом от Стокгольма до Гётеборга. В начале сентября 1854 года он прибыл во Франценсбад, чтобы начать курс лечения «водами и ваннами»6.

Дела курорта шли в гору. Год от года поток пациентов все увеличивался, правда, стремление поскорее расшириться и строить все новые корпуса негативно сказалось на качестве. Даже в дорогостоящих зданиях на стенах тут и там проступали большие пятна от сырости.