Он отключился. Сандра спросила себя, что хотел сказать Шалбер последней репликой. Единственного человека, который был ей нужен, больше нет. А Давид? Кто был нужен ему? Уверена ли она, что именно ей предназначались подсказки, которые муж рассеял там и сям, прежде чем уйти навсегда?

Когда Давид был жив, он держал жену в неведении по поводу расследования, которое проводил, ни словом не обмолвился о том, что рискует. Но был ли он один в Риме? На мобильнике Давида не высветилось никаких неизвестных номеров, ни среди входящих звонков, ни среди исходящих. На первый взгляд казалось, будто он ни с кем не поддерживал связь. А если он все-таки получил от кого-то помощь?

Эта мысль обрела конкретность, когда взгляд Сандры упал на радиопередатчик. Она уже задавалась вопросом, зачем он Давиду. А если он был нужен для связи с кем-то?

Сандра поднялась, подошла к полке. Взяла передатчик, взглянула на него другими глазами. Он был настроен на частоту 81. Может, стоило включить его, вдруг кто-нибудь выйдет на связь.

Сандра повернула ручку, увеличила громкость. Вряд ли она ожидала что-то услышать. Поставила аппарат на полку и повернулась к чемодану, выбрать одежду.

В этот момент началась передача.

Холодный, монотонный женский голос сообщал, что на Номентанской дороге торговцы наркотиками затеяли разборку. Патрульным машинам, находящимся поблизости, предписано направиться туда.

Сандра обернулась, уставилась на радио. Передатчик был настроен на частоту, которую использует оперативный центр римской полиции для связи с патрулями.

Теперь она поняла, откуда взялись адреса в записной книжке Давида.

Маркус вернулся в мансарду на улице Деи Серпенти. Не зажигая свет и не снимая плаща, свернулся клубком на постели, зажал руки между колен. Усталость после бессонной ночи давала о себе знать, появились признаки подступающей мигрени.

Гибель частного сыщика затормозила расследование. Столько трудов, и все насмарку.

Что же Раньери сегодня утром унес из сейфа?

Что бы то ни было, оно наверняка сгорело вместе с «субару». Поэтому Маркус вынул из кармана папку с документами по делу с. г. 796–74–8. Она ему больше не нужна. Маркус швырнул папку, и листы рассыпались по полу. Лунный свет упал на лица тех, кто был замешан в убийстве, которое произошло почти двадцать лет назад. Слишком давний срок, чтобы докопаться до истины, подумал он. Ему хватило бы и правды вместо правосудия. Но теперь все нужно начинать сначала. Лара для него приоритет.

Валерия Альтьери глядела на него с газетной вырезки. Элегантно одетая, улыбалась с фотографии, сделанной на Новый год. Светлые волосы, платье как нельзя лучше подчеркивает фигуру. Взгляд, обладающий ни с чем не сравнимым магнетизмом.

За такую красоту она заплатила жизнью.

Не будь она столь блистательной, ее жизнь и смерть, наверное, никого бы не интересовали.

Маркус невольно задумался о причинах, по которым убийцы выбрали именно ее. Как и Лару, которую из каких-то темных побуждений выделил Джеремия Смит.

До этого момента Маркус думал о Валерии как о матери Раффаэле. Увидев кровавые следы детских ножек на белом паласе спальни, он уже не в состоянии был сосредоточиться только на ней.

Всегда существует причина, по которой мы привлекаем внимание людей, сказал он себе. С ним такого не случится, он невидим. Но красавица Валерия была на виду.

Надпись «EVIL», выведенная на стене за изголовьем кровати. Многочисленные удары ножом, нанесенные жертвам. Убийство, совершенное в стенах дома. Все, чтобы привлечь внимание. Преступление наделало шуму не только потому, что коснулось дамы из высшего света и ее столь же известного любовника. Но также из-за способа, какой избрали убийцы.

Сцену как будто нарочно приготовили для скандальной хроники, хотя ни один папарацци не увековечил ее.

Спектакль ужаса.

Маркус сел на постели. Какая-то мысль зрела у него в мозгу. Аномалии. Он включил свет и подобрал с пола сведения о Валерии Альтьери. Звучная фамилия принадлежала мужу, в девичестве она звалась попросту Кольметти: не вполне подходящее имя, чтобы проложить себе путь в элиту. Она происходила из мелких буржуа, ее отец был служащим. Поступила в институт, но истинным ее талантом была красота. Природная склонность кружить мужчинам голову. В двадцать лет попробовала пробиться в киноактрисы, но ей удалось лишь несколько раз сняться в массовке. Маркус мог себе вообразить, сколько кинодеятелей пытались затащить ее в постель, обещая заметную роль. Возможно, вначале Валерия соглашалась. Сколько двусмысленных комплиментов, сколько отвратительных касаний, сколько совокуплений без малейшего удовольствия должна была она вынести ради того, чтобы сбылась ее мечта?

И вот однажды в ее жизнь входит Гвидо Альтьери. Красивый юноша, старше ее на несколько лет. Из известной, уважаемой семьи. Адвокат с хорошим будущим. Валерия знала, что не способна любить кого-то одного исключительной, верной любовью. Гвидо в глубине души тоже сознавал, что эта женщина никогда не будет никому принадлежать – самовлюбленная, она считала себя слишком красивой для одного-единственного мужчины, – и все же сделал ей предложение.

Отсюда все и началось, сказал себе Маркус, вставая с постели, чтобы найти ручку и бумагу для записей. Брак был только началом, первым звеном в цепи событий, на первый взгляд счастливых и завидных, которые, однако, неизбежно привели к кровавой расправе в спальне.

Маркус нашел блокнот. На первой странице изобразил символ треугольника. На второй написал слово «EVIL».

Валерию Альтьери вожделели все мужчины, но никто, по сути, так ее и не заполучил. Желание, когда оно выходит из-под контроля, заставляет нас совершать поступки, на которые, по нашему глубокому убеждению, мы не способны. Растлевает, изнуряет, а иногда толкает на убийство. Особенно когда вожделение преображается настолько, что становится опасным.

Наваждение, с полной убежденностью подумал Маркус, – вот что мучило Раффаэле Альтьери.

Если юношу преследовала мысль о матери, которую он едва знал, возможно, кто-то другой испытывал сходное наваждение. И какое решение единственно приходит на ум в подобных случаях? Маркус боялся ответа. Но все же произнес вполголоса одно-единственное слово:

«Истребить».

Уничтожить объект наваждения, сделать так, чтобы он больше не доставлял страданий. И удостовериться, что это навсегда. Чтобы добиться такой цели, в некоторых случаях недостаточно даже и смерти.

Маркус вырвал из блокнота листки с символом и надписью. Подержал их в руках, переводя взгляд с одного на другой, пытаясь отыскать ключ к тайне.

Он почувствовал за своей спиной, как кто-то сверлит его пристальным взглядом. Повернулся и увидел, кто наблюдает за ним. Его отражение в оконном стекле. Но человек, ненавидевший зеркала, на этот раз не двинулся с места.