При этом она быстро взглянула на Киша, словно напоминая: «Я же тебе говорила!»

— Ужасно, ужасно, — без конца повторяла и Огнешка. — Теперь во всём мире про нас будут говорить плохо! А мы же не виноваты, там была международная полиция! Теперь никто не захочет к нам приехать!

— Наоборот, — утешил её Киш, — теперь вы сможете создать дополнительный туристический маршрут по следам сегодняшних событий. Теперь во всём мире интерес к Праге только возрастёт!

Сам он чувствовал себя на редкость хорошо: его протест счастьем получил вполне счастливую концовку, и усталость только подчёркивала блаженное состояние, из которого мир теперь виделся как бы со стороны. В комнате Огнешки было до истомы уютно. После целого дня ходьбы и треволнений он, наконец, мог спокойно вытянуть ноги, сидя в широком кресле с толстыми подушками, и, как он ни заставлял себя переживать за кафкианцев, чья протестная участь ещё была неизвестна, у него это плохо получалось. Из просмотренных новостей он вынес кое-что любопытное, но на дальнейшие размышления по поводу информационного улова у него просто не было сил.

Время перевалило за полночь, и вскоре Огнешка предложила им укладываться спать. У неё, судя по всему, часто ночевали соратники, и подготовка гостевых постелей была делом отлаженным. Кишу и Варваре отводился диван-кровать, для себя Огнешка раздвинула кресло с толстыми подушками. Спать она пока не ложилась, решив ещё немного подождать, стоя у окна и вглядываясь в уличную темноту. Возможно, так она деликатно давала им возможность улечься. Киш быстро скинул рубашку и джинсы, с тихим блаженством вытянулся посередине дивана и накрылся простынёй.

В ожидании Варвары он заложил руки за голову и стал разглядывать низкий сумеречный потолок, на котором отражались всполохи новостного экрана.

«Ну и денёк!», — подумалось ему. Фантастический и невероятно удачливый. Разве что со своим эссе он потерпел безнадёжное поражение. Теперь оно просто никому не нужно. После сегодняшних событий ясно, что с помощью публикаций о дефенестрации создавался необходимый информационный фон, а теперь, когда дельце успешно обстряпано, анонимные заказчики постараются стать ещё более анонимными. Конечно, ему не ставили определённых сроков, и это тоже понятно: кто ж станет озвучивать информацию, по которой косвенно можно вычислить день Икс? Расчёт был на расторопных. Что ж, теперь ему заплатят только условленный базовый минимум (а ведь оговаривались и внушительные бонусы, если удастся раскопать что-нибудь интересное), а уж о резонансе в научной среде и говорить не приходится. Зато он встретил Варвару — благодаря своему эссе и, конечно же, Марку. Значит, в этом и был смысл Поиска. Он встретил Варвару, а это куда важней всех научных резонансов. По-видимому, они могли пересечься только в этом времени и месте: иногда для того, чтобы встретить близкого человека, надо пролететь не одну сотню километров — даже если этот человек находится где-то рядом…

— Уберите свой локоть, сударь, — Варвара присела на край дивана: на ней был лёгкий цветастый халатик, очевидно позаимствованный у Огнешки, — и подвиньтесь, вы здесь не один. И вообще, привыкайте, что теперь вы не один, — она провела рукой по его волосам, затем наклонилась и быстро поцеловала в губы. — Ну что, пустишь бедную странницу в своё тёплое гнёздышко?

— Ещё бы, — Киш поспешно отодвинулся к стене, и она забралась к нему под простыню. — Тебе удобно?

— Удобно, да, — Варвара положила голову на его плечо и провела горячей ладошкой по животу. — А теперь скажи мне, Киш, что всё это не сон.

— Что именно?

— Вот то, что мы тут лежим с тобой и разговариваем, и весь сегодняшний день…

— Не сон, — улыбнулся он. — Во сне не хочется спать, а ты уже несколько раз зевала…

— Значит, мы друг другу не снимся? Это хорошо. И всё же как-то это сноподобно. Есть такое слово «сноподобно»?.. Как во сне, короче. Ещё утром, выходя из дома, я тебя знать не знала, а потом увидела в «Шереметьеве», в очереди на регистрацию, ты стоял с сумкой на плече, весь такой сосредоточенный и какой-то озарённый, и подумала: «Этот парень станет моим мужем. Надо узнать, какой у него характер». Но я и подумать не могла, что всё понесётся таким галопом…

— Ты решила, что я стану твоим мужем, ещё даже не познакомившись? — осторожно удивился он.

— Не решила, а поняла, — поправила она. — Это не любовь с первого взгляда, если ты об этом… Это — предчувствие. Даже, наверное, не предчувствие, а узнавание: ты выглядел точно так, как должен выглядеть мой муж. Не знаю, как объяснить: дело не в конкретной внешности, а в чём-то другом. В ауре, наверное.

— Поэтому ты сказала, что я не могу уйти? — догадался он. — Ну, там, на кладбище?

— Как раз тогда я испугалась, что ты можешь уйти. Знаешь, как бывает: тебе выпадает шанс, но им ещё нужно воспользоваться.

— Но всё равно, получается, я зря так старался тебя завоевать, — мягко усмехнулся он. — Оказывается, всё уже было предрешено!

— А ты старался?

— Я старался не наделать глупостей, — объяснил Киш. — Скажу больше: я очень хотел быть умным. Не просто выглядеть в твоих глазах, так сказать, произвести впечатление, а по-настоящему быть умным. А это, знаешь ли, непросто: за день через мозг человека пролетает столько ерунды! Даже у очень умного человека, не говоря уже о просто сообразительных и не очень умных. Это примерно так же, как с гениями и людьми, которые могут рассказать, почему гениальное — гениально. Глупых мыслей всегда намного-намного больше, чем умных. Умные мысли даже у очень умных людей по отношению к глупым мыслишкам составляют статистическую погрешность, и почему-то это все равно не мешает им слыть умными.

— Ты справился, Киш, — мягко похвалила его она. — Ты справился на все сто. Я тобой сегодня просто восхищалась.

— А я тобой. Что было бы, если бы ты не узнала этот парк? Возможно, мы бы так и остались ночевать на какой-нибудь скамейке!

— Да уж, — содрогнулась Варвара, — мы бы сейчас мёрзли, мечтали о еде и отбивались от комаров. И, чтобы отвлечься от грустных мыслей, занимались бы сексом на скамейке. Чудесная ночка!

Он отметил, что Варвара впервые произнесла при нём слово «секс», и его мысли тут же устремились в практическое направление.

— Как ты думаешь, Огнешка скоро ляжет спать?

— Не знаю, — произнесла Варвара с сомнением, — видишь, как она беспокоится. Мне даже неловко, что мы так запросто ложимся спать, а она продолжает ждать…

Огнешка всё ещё стояла у окна и, словно почувствовав, что речь идёт о ней, обернулась к ним.

— Если вы хотите, — как ни в чём не бывало сообщила она, — мне это не помешает.

— Ну что ты, — деликатно отверг Киш. — Лучше тоже ложись спать.

— Не стесняйтесь!

— Спасибо, — сказала Варвара. — Ты и так столько для нас сделала!

— Как хотите, — в голосе Огнешки прозвучало лёгкое разочарование.

Второй раз это случилось на обратном пути в самолёте: оба были на высоте.