отцу, именно ему привезут результаты теста, и я должен первым увидеть процент родства между якобы «дедом и внучкой».

До дома родителей добираемся довольно быстро, уж не знаю как, но Ивану удалось объехать все утренние заторы, останавливался только на светофорах. Зайдя в дом, сразу столкнулся с отцом, он словно знал о моём приезде, и поджидал меня у самого порога.

- Не важно выглядишь, - произносит отец вместо приветствия, хмуря брови, - тебе стоит проспаться, - кивает на лестницу ведущею на второй этаж, - как только всё крепкое выйдет из своей крови, мы поговорим, я сейчас иди, не стоит матери видеть тебя таким, она и так третий день валерьянку горстями ест.

- Ты знал, что я приеду? – скидывая туфли и снимая пальто, спрашиваю мужчину.

Конечно он мог заметить меня из окна дома, или же его предупредила охрана, но вопрос задал.

- Знал, - кивает головой, - твоя жена звонила, просила присмотреть за тобой, она волнуется. Ещё просила меня позвонить ей, когда ты приедешь, ну и конечно не говорить тебе о её звонке, - криво усмехается.

Значит не поверила! И так легко проглотила моё враньё! Карина не стала бы такого терпеть! Неожиданно появляется мысль.

- Не стоит этого делать отец, для неё я на работе, не хочу, чтобы она приезжала сюда. А она приедет, если узнает, что я здесь, - делаю неровный шаг к отцу, хочу обойти его, и попасть в свою комнату.

- Так нельзя Кирилл, - осуждающе произносит мужчина.

- Нельзя, - соглашаюсь с отцом, - но я не знал, что так получиться! Не знал отец! В мои планы не входило появления Карины и её ребёнка! Не входил отказ немца на сотрудничество! Я не был к этому готов, понимаешь? Не был! – перешёл на крик.

- Угомонись! К такому никто не был готов! Возьми себя в руки! - пробасил в ответ отец, - иди и проспись. Так и быть, твоя жена не узнает о твоём нахождении, тест привезут вечером…

- Надеюсь он будет отрицательным, - озвучиваю появившеюся мысль.

- Повтори! – ор отца раскатом грома разнёсся по дому.

- Я на это надеюсь отец, если тест окажется положительным…, - запинаюсь, гулко сглатывая, - то получиться, что я собственными руками выбросил своего ребёнка на улицу обвинив Карину в измене…

Тихий звук смеха перезвоном колокольчиков разливается по комнате. Ладонь скользит вверх по нежной, молочного цвета кожи, пальцы пересчитывают рёбра изящного, хрупкого, горячего и до одури желанного тела.

- Кирилл! – протестующе через смех, - ну перестань, пожалуйста, давай ещё поспим, хотя бы часик, - просит с мольбой сонным голоском.

Моя девочка! Моя -желанная, красивая, любимая и такая ревнивая девочка!

- Не могу милая, прости, - покрываю тонкую шейку поцелуями, - это выше моих сил, - переворачиваю любимую на спину, нависая сверху, - хочу тебя, сейчас, всю, хочу слышать как ты кричишь от удовольствия. Хочу видеть, как искрятся твои глаза на пике, а позже мы поспим, я обещаю тебе, - хрипло шепчу в приоткрытые, пухлые от природы губы, пристально смотря в глаза, что с каждым моим словом застилаются туманом ответного желания.

Не говоря больше ни слова, обрушиваясь на любимую жадным, голодным поцелуем. Мне отвечают не с меньшим пылом. Тонкие пальчики с острым маникюром пронзают короткий волос на затылке, слегка царапают кожу головы. Мы прижимаемся к друг другу плотнее, нет и миллиметра свободного пространства между телами.

Тихие стоны Карины очень быстро становятся громкими, отчего огонь в груди лавой растекается по всему телу. Мышцы трясутся от перенапряжения, губы и руки ни на секунду не отрываются от плавящегося словно воск тела.

Я словно пытаюсь насладиться близостью любимой, заполнить непонятно откуда взявшуюся пустоту одиночества глубоко в себе. Мне кажется, если я на хоть на секунду оторвусь от Карины, то… потеряю её.

- Кирилл! – вскрикивает, выгибаясь дугой, острыми ноготками впивается в кожу моих плеч.

Моя девочка готова, сжимает меня изнутри – качаясь на волнах удовольствия, пару секунд, несколько быстрых, глубоких толчков, и меня уносит вслед за любимой. В последний момент успеваю дернуться в сторону, чтобы не рухнуть на Карину и придавить её хрупкое тело своим.

Громкое, сбившиеся дыхание нас обоих заполняет комнату. Провожу ладонью по лицу, стирая бисерины пота.

- Кирилл, - раздаётся громким, ровным голосом.

Где-то на краю сознания зазвенел тревожный колокольчик. Но мне плевать! Я поглощён чувством эйфорией.

- Ммм? Я слушаю тебя, родная, - произношу закрытыми глазами, растягивая губы в блаженной улыбке.

- Кирилл! – настойчивое.

Приходиться открыть глаза и повернуться набок, лицом к любимой продолжая улыбаться. Но стоит только повернуться, как улыбка слетает, словно её и не было, резко принимаю положение сидя.

Что за хрень?!

Моя нежная, любимая девочка, стоит около постели, на которой мы ещё меньше минуты назад сгорали в объятиях друг друга. Она полностью одета, стоит, прижимая к своей груди свёрнутое странным образом одеяло. Отрываю взгляд свёртка, перевожу его на лицо любимой, и моё сердце сжимается от боли и тревоги, в голове появляется шум.

- Карин? – осторожно зову девушку, - что случилось, родная? – протягиваю к ней руку, в надежде, что она примет её.

Моя любимая смотрит на меня через пелену слёз, потухшими глазами. В них нет счастья, нет искр радости, в них нет… жизни.

- Кирилл! – хмуря бровки, шевелит губами, произносит моё имя.

Вот только голос не её! Он знакомый, басистый, с командным тоном.

- Кари…

Не договариваю имя любимой, меня перебивает тоненький детский плачь. Замерев, пытаюсь понять откуда идёт звук, в нашем с Кариной доме нет детей. Плачь становится громче, я кручу головой, осматривая комнату, но не найдя ничего, возвращая взгляд обратно к любимой, чтобы спросить - слышит ли она этот самый плачь? Но вопрос застревает комом в горле.

В руках Карины больше нет одеяла, вместо него к своей груди