— Посмотрим, — Энита передернула плечиками.

— Только давайте дождемся темноты, — предложил Дайо, — В темноте все же будет легче подобраться к вергийцам.

— Думаю, ты прав, — согласился Алан. — Дождемся темноты.

Два часа за разговорами пролетели незаметно, и вот, когда на космодром спустилась темнота, все трое по очереди осторожно вылезли из окна, и, поместившись друг за другом на Нике, и медленно полетели к вергийскому звездолету.

На подлете Алан выбрал небольшую горизонтальную площадку в месте соединения пассажирского и служебного отсеков, на высоте примерно двадцати метров, и направил Ника туда. Ник мягко приземлился, друзья спрыгнули с ларка.

— Здесь будет удобно ждать, — обратился Алан к эйринцам. — Сейчас я аккуратно облечу корабль, найду, где открыт иллюминатор, загляну внутрь, и вернусь сюда.

— Хорошо, — кивнул Дайо.

— Ну, Ник, — Алан погладил зверя по голове. — Нужно действовать очень тихо.

Наверное, во Вселенной не было более умного животного, чем Ник — он распластал крылья и бесшумно заскользил вдоль серебристого корпуса. Алан прижался к его спине, стараясь не дышать. Иллюминаторы проплывали мимо один за другим, но все они были закрыты.

Спустя десять минут они вновь оказались на площадке, где их ждали Дайо с Энитой.

— Ну?! — встретили они Алана нетерпеливыми вскриками. — Нашел?

Алан сел на площадку, поджав ноги.

— Нет, — он горестно вздохнул. — Во всем корабле приоткрыт один-единственный иллюминатор, но щель толщиной в палец, не больше.

— Что же делать? — от досады Энита обхватила голову руками. — Что делать?!

В этот момент раздался глухой хлопок, и Ник… исчез! Точнее, не совсем исчез, но на месте массивного, крупного животного теперь сидело крошечное существо, имевшее вид ларка, но размером — не больше шмеля. Он взлетел и сел Алану на ладонь.

Трое друзей одновременно вытаращили глаза; первой пришла в себя Энита.

— Алан! — воскликнула она. — Он когда-нибудь делал так раньше?

— Нет, — потрясенно прошептал Алан. — При мне — никогда… Первый раз в жизни такое вижу…

— Это же минимизация, — на лице девушки появилось выражение восторга. — Так вот откуда появляются малые ларки! Это же… Научное открытие, вы представляете, мы сделали открытие в космозоологии! Своими глазами… Мы разгадали загадку малых ларков! Столько лет ученые не могли объяснить… Оказывается, ларки могут минимизироваться! Вы понимаете, что это значит?!

— Ну, наверное, это значит, что ты войдешь в историю космозоологии, — усмехнулся Дайо.

— И явление минимизации ларков назовут твоим именем, — подхватил Алан.

— Почему только моим? — смутилась Энита. — Нас же здесь трое.

— Но мы же не космозоологи, — возразил Алан. — И для нас это не имеет такого значения, как для тебя. Поэтому пусть открытие считается твоим. Согласен, Дайо?

— Конечно, — подтвердил тот. — Космозоология — твоя наука, значит, и открытие — твое.

— Правда? — щеки Эниты порозовели. — Спасибо… Алан, ты… Это так благородно…

Ее глаза были полны восхищения — восхищения им, обычным землянином, и от этого взгляда он почувствовал, как внутри теплыми волнами разливается счастье. Взгляд самых прекрасных глаз на свете принадлежал только ему… Однако через минуту, в них, словно туман, сгустилась озабоченность.

— Хм, вот что странно, — задумчиво произнесла Энита. — Почему же тогда ларки умирают в неволе? Ведь они могли бы минимизироваться и вылететь между прутьями клетки… Надо подумать… — она напряженно потерла виски. — А что, если предположить… Что ларки могут минимизироваться только в высокоэнергетическом эмоциональном состоянии — в гневе, возбуждении? И не могут в низкоэнергетическом — тоске, депрессии? Эта гипотеза объясняет, почему они не могут сбежать… Но нужна серия экспериментов…

— Серию экспериментов будешь проводить, если останемся живы, — вернул ее к реальности Дайо. — Сейчас надо что-то делать.

Тем временем Ник нетерпеливо подпрыгивал на ладони у Алана, мотая крошечной головой.

— Что ты задумал? — спросил его Алан. — А-а, я, кажется, понял! Ты хочешь проникнуть в тот, приоткрытый, иллюминатор!

Ник запрыгал сильнее.

— Ну, тогда лети!

Ник заработал крыльями и спустя секунду исчез из виду.

— Пойдемте сюда, — Алан, поманив за собой друзей, подошел вплотную к кораблю и осторожно спустился на самый край площадки, к ближайшему иллюминатору. — Думаю, Ник откроет нам этот.

— Я с вами, — заявила Энита. — Теперь ведь нет необходимости присматривать за Ником. К тому же — не оставите же вы меня одну на вражеском звездолете на высоте двадцати метров?

— Да, похоже, выбора нет, — признал очевидное Дайо.

Энита удовлетворенно улыбнулась.

Несколько минут напряженного ожидания — и они увидели, как круглое стекло дрогнуло и плавно отползло в сторону. Алан проскользнул внутрь.

Комната, довольно просторная, была пуста. В полумраке он разглядел располагавшиеся вдоль стен кожаные диваны, посередине — приземистый столик на ножках-тумбах. Стараясь не шуметь, вслед за ним в каюту проникли Энита и Дайо. Ник, который изо всех сил, всеми четырьмя лапами нажимал на кнопку открытия, отпустил ее и, влетев в нагрудный карман форменной рубашки Алана, затих.

— Умница, — шепотом похвалил его Алан и на всякий случай застегнул карман на клапан.

Дайо закрыл иллюминатор и огляделся.

— Это переговорная комната, — определил он. — Для бесед с инопланетными делегациями. Скорее всего, каюта Дильмуна где-то рядом. Будем выбираться?

— Да, — кивнул Алан. — Только сначала я выгляну в коридор.

Он на цыпочках направился к двери, как вдруг снаружи послышались голоса — и они явно приближались. Мгновенно сориентировавшись, Алан скомандовал:

— Прячемся за диваны, быстро!

Эйринцы беззвучно скрылись в небольшом проеме между диваном и стеной; сам Алан, в один прыжок перемахнув через спинку другого дивана, тоже замер.

Дверь распахнулась, вспыхнул свет.

— Пожалуйста, господа, подождите, господин Президент сейчас придет, — сказал приятный женский голос.

— Хорошо, — ответил мужской.

Женщина вышла.

Алан прополз полметра на животе и заглянул в щель между диванами. Он увидел двух номийцев и узнал их: это были господа У-Шор и О-Йон, ближайшие советники Председателя Главной партии. Они молча уселись рядом со столиком, но тут же снова поднялись — в переговорную вошел сам Дильмун.

Президент Верги выглядел не лучшим образом: глаза покраснели и припухли, по-видимому, от бессонницы; и без того худой, за последние дни он совсем высох и даже сгорбился.