Хуан Антонио Льоренте по поводу кодекса Торквемады пишет: «Будем ли мы рассматривать в отдельности двадцать восемь статей кодекса инквизиции или возьмем их в целом, мы видим, что судебные решения и приговоры зависят от способа, каким велось следствие, и отличного взгляда судей, высказывающихся за ересь или правоверие обвиняемого на основании выводов, аналогий и результатов, извлеченных из отдельных фактов или разговоров, переданных часто с большим или меньшим преувеличением и неверностью. Что можно было ожидать от таких людей, ставших распорядителями жизни и смерти себе подобных, видя их полное ослепление предубеждением против беззащитных обвиняемых? Бесхитростный человек должен был погибнуть, торжествовал только лицемер».

В свою очередь, И. Р. Григулевич в книге «Инквизиция» констатирует: «Торквемада был не только организатором террора, он являлся к тому же и его „теоретиком“. Под его руководством был составлен кодекс инквизиции, включавший 28 статей („инструкций“)… В этом документе, датированном 1484 годом, были суммированы директивы папского престола по преследованию еретиков и прошлый опыт инквизиционных трибуналов в Испании и других странах».

На основании этих и подобных им заявлений и складывалось мнение о том, что повсеместное введение кодекса инквизиции быстро превратило Пиренейский полуостров в «настоящее царство террора».

С этим можно соглашаться или не соглашаться, но факт остается фактом — генеральный инквизитор рассчитывал на то, что жители объединенного королевства, смирившиеся с деятельностью Супремы, безропотно примут новый кодекс инквизиции, однако события стали развиваться по совершенно иному сценарию. Злоупотребления (а как же без них) ставленников Торквемады вызвали стихийные выступления в Арагонском королевстве. Несмотря на неорганизованность сопротивления, его масштабы были таковы, что оно вскоре приняло чуть ли не общенациональный характер. Опираясь на светскую власть, инквизиторы жестоко подавляли любое выступление против Супремы, нередко репрессируя целые поселения.

Только за первые годы введения нового кодекса сотни несчастных были преданы огню. Аутодафе было поставлено на поток. Костры инквизиции запылали практически по всей территории нынешней Испании. Современники говорили, что, если бы собрать все костры вместе, не понадобилось бы солнце. Конечно, это всего лишь метафора, но она не была безосновательной. Малейшее подозрение в ереси считалось неоспоримым доказательством вины. Не будучи в силах выдержать изощренные пытки, обвиняемые были готовы не только признать любые обвинения в свой адрес, но и оговорить своих близких, лишь бы положить конец своим мучениям. Массовая истерия, доносительство и всеобщая подозрительность, словно тяжелый смог, нависли над королевством Изабеллы и Фердинанда. Как принято говорить, «произвол религиозных фанатиков задел практически все пласты средневекового испанского общества, от бедных крестьян и городских ремесленников до старейших грандов, составлявших фундамент испанской аристократии».

В результате сотни арагонцев лишились своего имущества или сгинули в тайных тюрьмах инквизиции. Еще больше людей потеряли свои права, превратившись в подобие живых теней, жалкое существование которых сводилось к бесконечным покаяниям якобы в совершенных тяжких грехах.

О том, как реагировал на это Ватикан, рассказывает в своей книге «Инквизиция» И. Р. Григулевич. Он пишет: «В 1484 году папа Сикст IV в личном послании Торквемаде, передавая похвалу в его адрес кардинала Борджиа (будущего Александра VI), присовокуплял от себя: „Мы слышали этот отзыв с большой радостью, и мы в восторге, что вы, обогащенные познаниями и облеченные властью, направили свое усердие на предметы, возвеличивающие имя Господне и полезные истинной вере. Мы испрашиваем на вас Божье благословение и побуждаем вас, дорогой сын, продолжать с прежней энергией и неутомимостью способствовать укреплению и упрочению основ религии, и в этом деле вы всегда можете рассчитывать на нашу особую милость“.

Двойная игра папства по отношению к судьбе „новых христиан“ продолжалась до начала XVI века, когда папа Александр VI Борджиа, сам испанец по происхождению, получивший немалую долю от награбленных испанскими конкистадорами сокровищ аборигенов, окончательно прекратил „вмешательство“ Рима в дела испанской инквизиции и запретил ее жертвам обращаться к нему с жалобами на нее. Благодаря этому решению испанская инквизиция получила право расправляться с кем угодно и какими угодно средствами».

Пока же до папы Александра VI было еще далеко.

В августе 1484 года умер папа Сикст IV и его место занял папа Иннокентий VIII (в миру — Джованни Баттиста Чибо). А уже 5 ноября 1484 года Иннокентий VIII издал буллу «Summis Desiderantis» (первые слова этой буллы), положившую начало «охоте на ведьм». В ней говорилось, что «многие лица обоего пола» впали «в плотский грех с демонами».

Набиравшие обороты приговоры инквизиции были весьма выгодны королю и королеве, и поэтому они требовали дальнейшего усиления репрессий. В ответ начались жалобы папе. Поначалу Сикст IV потребовал присутствия на судах епископов, чтобы убедиться, действительно ли там судят еретиков, но вскоре он отказался от этого требования. Более того, он лично похвалил Торквемаду за то, что тот «направлял свое рвение на дела, способствующие восхвалению Бога».

Перед Торквемадой при назначении на должность поставили определенную задачу: привести все трибуналы инквизиции к единому виду, организовать их совместную работу, дать единообразное оформление всем этапам инквизиционного процесса и выстроить четкую иерархическую структуру. Задача эта, если разобраться, была чисто менеджерская. Но те, кто назначил Торквемаду, знали, кого назначать. Торквемада с поставленной задачей справился блестяще.

В результате машина новой инквизиции заработала с пугающей эффективностью.

А разгадка этой успешности была проста: Торквемада сам никогда не брал взяток и другим не позволял. И склонности к чинопочитанию он был лишен начисто. Титул, статус, должность преступника для него не имели ни малейшего значения. Перед лицом закона для него все были равны.

Таким образом, Торквемада не придумывал новых законов. Он всего лишь заставил работать старые.

Наибольшим репрессиям инквизиции после прихода к власти папы Иннокентия VIII подверглись именно «новые христиане», обращенные в новую для себя веру под угрозой неминуемой расправы. Они-то в конечном итоге и встали во главе антиинквизиторского заговора, а после его разгрома именно они, сами того не желая, особенно усилили власть Торквемады.

Этому способствовало то обстоятельство, что многие из высших чиновников Изабеллы и Фердинанда были потомками «конверсос». Дело в том, что в борьбе с феодальной раздробленностью, желая сосредоточить власть в своих руках, Фердинанд вместо представителей высшей арагонской аристократии стал назначать на важные административные посты в королевском совете выходцев из низшего дворянства и богатых «новых христиан». Среди последних оказались такие влиятельные вельможи, как протонотарий (главный секретарь высшего суда) дон Фелипе де Клементе, королевский секретарь дон Луис Гонсалес, главный казначей дон Габриэль Санчес и вице-канцлер Арагона дон Альфонсо де ла Кавальериа.