За четыре с лишним года стало чуть проще. Хотя бы потому, что лидер развалившейся шайки Анархиста все это время не объявлялся.

А еще потому, что Дианы рядом не было.

Это главный фактор равновесия. Незыблемости. Идеальной иерархии и слаженности в работе.

У Эмина не сносило крышу. А я прекрасно знаю, какого это, когда он перестает видеть границы. В ту ночь я застал Диану на пороге. Помню, как чуть не споткнулся о плачущую девушку. Она взгляда не подняла, но ее содрогания за версту было видно. Ее сорочка была не в лучшем виде, а волосы взъерошены.

Мне было ее жаль. Но я не мог ничего поделать. Не мог коснуться, предложить помощь, поднять с пола – все приравнивалось к самоубийству.

Жена Эмина плакала, а я перешагнул и пошел дальше. Лучшее, что я мог сделать в той ситуации – это не вмешиваться, не подливать масла в огонь. Помочь бы все равно не вышло. Это был крест Дианы. Ей его нести.

Без Дианы было хорошо.

Мы всякое успели сделать. Выросли, заимели многое. А главное – у хозяина крышу не сносило. На месте она была.

До сегодняшнего дня.

- Значит, Эмин Шах пожаловал в гости? Или будешь вламываться, как и твой отец?

- Не в гости. А за сыном. И я войду в дом, чего бы мне это ни стоило, Марина. 

Я мысленно простонал: Эмин не остановится. Он даже под танк не ляжет, а если ляжет, то встанет и дальше пойдет. Я смахнул на хозяина взгляд: напряженная поза, безумный взгляд. Последний раз я видел его таким, когда пришел к ним домой. В ту ночь, когда тонкая фигурка валялась на полу в прихожей и рыдала. Спала, а затем рыдала.

О той ночи я вспоминал с содроганием. Тем более сейчас, когда у самого появилась женщина. Я бы не смог так с Настей, я все для нее, все ради нее… у них же было иначе. Не как у обычных людей.

Я вернулся к разговору. Иного пути здесь не было: Эмин заберет ребенка и Диану. Наше спокойствие длилось недолго. 

- Хочешь в дом? – спросила Марина прямо, - препятствовать не стану. Проходи, Эмин. И вы проходите, молодой человек.

Я напрягся, оценивая обстановку. Слишком быстро Марина пустила нас внутрь. Слишком подозрительно.

- Эмин Булатович? – уточнил я без лишних слов.

- Идем, Коля. Не бойся.

Марина отошла на шаг, приглашая нас во двор. Я опустил руку ниже и нащупал ребристый металл. На всякий случай.

- Не стоит, сынок.

Я обернулся. Марина следовала за нами, но мой жест уловила. Марина оказалась сообразительной женщиной.

- Здесь нет чужих. Оставь свои замашки для Волгограда, - сказала она.

- Это моя работа.

Сдохнуть вот так легко я не позволю ни себе, ни Эмину. За годы службы я приучился всюду чувствовать опасность.

Вот и здесь было нечисто. Бабушка Дианы провела нас внутрь дома, мы оказались на кухне.

Эмин огляделся и нетерпеливо спросил:

- Где Диана?

- Она на работе. Не совершай ошибку, Эмин. Не руби с плеча.

Я глянул на Эмина: взвинченный, тревожный. Напряженный. Такой может с плеча. Ему ничего не стоит.

И не только Диана его интересует, только не знает, как правильно произнести. Сын? Ребенок?

- Ребенок, - выдавил Эмин сквозь стиснутые челюсти, - где?

- Мальчик спит. Будить нельзя – у нас режим. Ты садись. Остынь немного, юнец. Поговорить я хочу с тобой, уважь меня.

Повелительный тон Марины воздействовал сильно. Она усадила Эмина за стол и даже предложила нам поесть. Я не переставал оглядывать территорию. Это был небольшой домик, рядом с кухней находилась гостиная, а там и лестница на второй этаж. Это удобно.

- О чем поговорить?

- Во-первых, здравствуй. Рада встретиться с тобой вживую.

- Так уж и рада, Марина? – цинично усмехнулся Эмин, - будь твоя воля, закопала бы меня на заднем дворе. Место найдешь, я уверен.

Я пристально посмотрел на Марину. Она поставила перед нами чай и выпечку. Я заметил, что на кухне нет никаких опознавательных признаков – ни одной фотографии ребенка или Дианы. Здесь по всем фронтам было пусто на случай, если сюда нагрянут.

Умно. А еще в доме было подозрительно тихо.

- Я бы лишь хотела, чтобы моя внучка ночами спокойно спала. А не в слезах и криках просыпалась.

Эмин изменился в лице. После всего, что между ними происходило, я этому даже не удивлен. У Эмина так первое время было только. Потом помогли. Раньше вообще ад кромешный был. И уйти было жалко. Оставить Эмина погибать не мог, поэтому я вместе с ним плавился в его личном аду. 

Тяжелые были годы. Он учился жить заново. Без нее.

Я бросил взгляд на лестницу. На втором этаже есть туалет? А если на первом, то смогу пробраться на второй незаметно?

- Я бы хотела, чтобы ее любили. Понимаешь, о чем я?

- Я ее всегда любил.

- В таком случае у нас разные понятия о любви, - недовольно заключила Марина, - я принесу кое-что. Ты же хотел увидеть сына? 

Эмин выпрямил спину, в упор посмотрев на Марину. Замер, как каменная статуя. 

Марина встала и ушла за фотоальбомом.

- Дома тихо слишком, Эмин Булатович, - заметил я.

- Согласен, - издал он, - проверь комнаты.

Я кивнул. Марина вернулась с увесистым альбомом в руках, надеясь, что эта полумера может заинтересовать Эмина. Для начала - возможно. Но не как исходная позиция.

- Где у вас туалет? – спрашиваю я.

Марина отозвалась сразу: 

- Перед гостиной направо. Под лестницей. Я провожу. 

- Не надо. Сидите, - настойчиво ответил я.

Именно туда я не направился.

До лестницы дошел, но не вниз, а наверх устремился. Здесь было несколько комнат. Одна – принадлежала Диане. Я сразу догадался по женским вещам, раскиданным впопыхах.

Дурное предчувствие не дало покоя. Я стремительно ворвался во вторую спальню. Это оказалась детская.

- Сука, - проматерился я. Так и знал.

Ребенка здесь не было. Даже спящего. 

- Пиздец, - выдохнул я. Эмин будет в ярости. Озвереет в край. Головы с плеч полетят. И с моей в первую очередь. 

Диана

- Мамочка, это все из-за меня?

Я бы все равно уехала.

Просто не сегодня, а завтра. Вещи были собраны, бензобак заправлен. Я обещала себе уехать. Я и без того больше четырех лет пробыла на одном месте, а это было чревато, ведь у Эмина всегда было много врагов.

- Нет, сынок. Ты ни в чем не виноват.