— Элочка, ну наконец-то! — Он широко раскинул руки и, шагнув навстречу, неуклюже сжал её в объятиях.

От неожиданности Эла забыла отпрянуть, даже дышать перестала в кольце его рук, и как только Генка выпустил её на свободу, тут же отступила на безопасное расстояние.

Пританцовывая, он помог Эле снять плащ и повёл на экскурсию. Они обошли несколько студий, где проводились съёмки известных программ. Генка рассказывал о работе, сыпал профессиональными шутками и сам же над ними смеялся. При каждом удобном случае он норовил прикоснуться к ней — гладил руку, сжимал плечо, и Эле приходилось сдерживаться, чтобы не послать Остапчука куда подальше. Его активность заметно возрастала при встрече с сотрудниками. Эла наблюдала, как тот преувеличенно вежливо расшаркивается перед начальством, как задирает нос перед обычными служащими, при этом лапая её за талию. В какой-то момент Эла не выдержала и взбрыкнула.

— Ген, не наглей! — прошипела она, высвобождаясь из его объятий. — Если ты решил таким образом самоутверждаться за мой счёт, то не выйдет.

— Да что ты, Элочка, что ты! — Генка спрятал руки в карманах брюк и сально улыбнулся. — Пойдём, я тебе самое главное ещё не показал.

Широкими шагами Остапчук рванул по коридору. Едва поспевая за ним, Эла бежала на высоких каблуках и начинала закипать.

Перед самым входом в студию, где снимался «Модный приговор», Генка резко остановился, и пока Эла приближалась к нему, с вожделением разглядывал её с головы до ног. Они вошли в пустующий зал, где двое электриков возились с проводами и светом. Эла бродила по студии и с интересом рассматривала декорации, подиум и «трон» главного кутюрье страны.

Остапчук молча наблюдал за ней, по-хозяйски сложив на груди руки, и когда Эла обернулась, тихо произнёс:

— Хотел тебя со Славиком Зайцевым познакомить, но он готовится к показу новой коллекции и сегодня не появится тут. Так что погуляй пока, осмотрись.

— Мог бы предупредить, я бы в другой раз приехала, — упрекнула его Эла.

— А ты разве не ко мне в гости ехала? — Генка поиграл бровями и подмигнул.

— Было бы удобнее совместить полезное с приятным.

— Так успеется ещё. — Генка развёл руками и, обернувшись к рабочим, принялся отчитывать их на весь зал. Надо отдать ему должное, выглядел он при этом весьма убедительно. Но Эла подозревала, что все эти рисовки предназначены специально для неё.

Спустя час бестолковой ходьбы по этажам Эла ужасно вымоталась и ругала себя на чём свет стоит: как глупо она повелась на уловки бывшего одноклассника! Нет, возможно, в другое время и с другими людьми она бы с удовольствием побродила по телецентру. Вот только в компании Генки чувствовала себя неуютно. Претило ей подыгрывать ему и улыбаться.

К тому же Элу мучили сомнения. Сможет ли она работать здесь, быть на побегушках у капризного модельера, считаться с чужими вкусами и мнениями, во всём соглашаться с начальством? В Калининграде она была хозяйкой собственного салона и на доходы, в общем-то, не жаловалась. И в том, что на телевидении будет именно так, Эла почти не сомневалась.

Тем временем они с Остапчуком вернулись в его кабинет. Тот вызвал секретаршу, отдал приказ сварить кофе и, усадив Элу на кожаный диванчик, исчез за дверью. Вот только Эле на месте не сиделось. Она поднялась с дивана, шагнула к окну и невидящим взглядом уставилась на Останкинский пруд.

Секретарша торопливо накрывала на стол: позвякивала посудой, цокала каблуками, входя и выходя из кабинета, но Эла не прислушивалась, растворилась в собственных мыслях, а потому не сразу уловила Генкин топот. И когда ощутила его присутствие за спиной, резко обернулась.

— Эла, ты вся такая, такая… — Остапчук возбуждённо дышал, медленно надвигался и тянул к ней лапы. Эла вжалась в подоконник — отступать было некуда.

— Э… Ген, давай без рук, — попыталась она вразумить Остапчука, но тот будто не слышал её слов.

— Я просто с ума схожу, теряю над собой контроль, — хрипел он. Потная ладонь заскользила по её плечу, а вторая больно впилась в талию, и Эла почувствовала, как Остапчук противно ощупывает её.

— Я понимаю, что ты рад, но это перебор! — Эла брезгливо передёрнулась и посильнее оттолкнула его.

— Перебор? Вот значит как? — надулся Генка, но руки всё же убрал. — Тебе жалко, что ли? — пробубнил он, и Эла удивлённо заморгала. Если он так шутит, то это вполне даже смешно.

Однако Генка и не думал шутить, лицо его напряглось, а взгляд стал тяжёлым и злобным.

— Ты лучше послушай! — тихо заговорил он. — Я о тебе словечко замолвил, вакансию попридержал, двоим отказали по моему настоянию, так что дело, как говорится, в шляпе. Ну и ты будь посговорчивее.

— Посговорчивее?! Это … это в каком смысле? — возмутилась Эла, отступая в сторону.

Остапчук покраснел, ноздри его затрепетали от частого прерывистого дыхания. Эла и ахнуть не успела, как он ухватил её за плечи и прижал к стене.

— Хочешь знать, в каком смысле? Я тебе сейчас расскажу, — зашептал он Эле в лицо, обдав скверным дыханием. — Каждую ночь я вспоминаю ту нашу встречу в ресторане и грежу тобой. Как же мне хочется облить тебя чем-нибудь сладеньким… и вылизать, как конфетку.

Взгляд его расфокусировался и поплыл, правый глаз скосился к виску, веки прикрылись, будто Остапчук и впрямь испытывал нечто подобное оргазму. Оказавшись в тисках, Эла невольно разглядела его блестящие сальные щёки, усыпанные чёрными точками от угрей, а на тёмной ткани пиджака — мелкие чешуйки перхоти, к тому же аромат дорогого парфюма едва перебивал агрессивный запах пота.

«Боже, как можно быть таким тупым и мерзким одновременно?!» — она содрогнулась от неприязни и дёрнулась что есть сил, но Генка только сильнее вжался в неё.

— Остапчук, ты совсем охренел?! Немедленно отпусти меня! — прошипела Эла, извиваясь в его руках.

Дверь неожиданно распахнулась, и секретарша с подносом застыла на пороге.

— Извините, я…

— Выйди вон! — прорычал Генка, но хватку всё же ослабил, и Эла, извернувшись, ударила распоясавшегося редактора коленкой в пах. Тот взвыл и выпустил её из лап.

— Урод! — взвизгнула Эла и, подхватив вещи, выскочила из кабинета.

***

Эла бежала куда глаза глядят, лишь бы подальше от Остапчука с его похотливыми щупальцами и сальной физиономией. Ей так хотелось взвыть от отчаяния! Вот уж действительно, в тихом омуте… Хотя тихим бывшего одноклассника никак не назовёшь. Надо же, как разошёлся! Она ожидала от Генки чего угодно, только не откровенного сексуального домогательства. Сетуя на собственную глупость, Эла завернула за угол и очутилась в длинном коридоре с массивными