— Просто… — Она все еще колебалась, не зная, как начать. — Ладно, только маме с папой не говори, но каждую ночь кто-то ложится ко мне в постель, — выпалила она на одном дыхании.

— Кто-то ложится к тебе в постель? Кто? — Тордис свела брови на переносице.

— Не знаю, — пожала плечами ласси. — Ночью мне никак не удается найти свечу. Кровать огромная, и… кто-то просто ложится на другую сторону и засыпает. А наутро — никого.

— Кто-то?

— Или что-то. Я не вижу…

Тордис в ужасе схватилась за горло:

— Оно хоть человеческое?

— Думаю, да.

— Откуда ты знаешь?

Ласси покраснела.

— Я ощупала ему голову, — прошептала она.

— Это мужчина? — Глаза Тордис сузились.

Ласси не пришлось говорить. Пылающие щеки сказали все.

— Незнакомый мужчина лежит рядом с тобой каждую ночь? Бедное дитя! — Тордис поцокала языком. — Знаешь, на самом деле вовсе не обязательно, что это мужчина, даже если на ощупь…

Ласси отстранилась, чтобы лучше видеть лицо Тордис.

— Я тебя не понимаю…

— Дворец-то заколдованный, — напомнила сестра. — Этот… мужчина… который делит с тобой постель, тоже наверняка заколдован. Например, ужасный тролль притворяется человеком, чтобы внушить тебе ложное чувство безопасности.

— Мне так не кажется.

Ласси говорила правду. Было нечто очень… постоянное и обыденное в ее ночном госте. По сравнению с минотавром в кухне он выглядел почти скучным.

— А если этот неведомо кто играет с тобой в некую игру? Постепенно убеждает тебя в своей невинности, пока ты вообще не позабудешь о его присутствии?

— Но какой в этом прок?

— Живя в такой глухомани, как наша, всякого наслушаешься — жуткое дело, — сказала Тордис с мрачной уверенностью. — Ты не знаешь, на какие пакости способна эта тварь.

— Но я не чувствую угрозы, — возразила ласси.

Сестра только головой покачала:

— Неважно. Тебе надо взглянуть на это существо при ярком свете, чтобы убедиться, что это не какое-то ужасное чудовище.

— Но говорю же тебе: ночью даже свечки не найти, а камин гаснет.

Тордис пожевала губами, затем подошла к канделябру на комоде. Ласси не зажигала у себя свечи, потому что они были сделаны матерью, с добавкой трав, от которых она чихала. Сестра вынула из кармана передника ножницы и отрезала у свечи верхушку. Она протянула ласси этот кусочек свечи вместе с коробком спичек, вынутым из другого кармана.

— Возьми это и посмотри на чудовище, с которым делишь постель, — посоветовала ей Тордис. — Наш священник говорит, что свеча, отлитая в христианском доме, способна развеять любой морок. Это единственный способ убедиться, что ты в безопасности.

— А если нет? — Ласси почувствовала, как по спине пополз холодок.

— Поступай, как сочтешь нужным: запирайся на ночь или беги из дворца и возвращайся домой. — Тордис сунула коробок и свечку в руки сестренке. — Носи их всегда при себе. Обещай мне.

— Хорошо, — сказала ласси, скорее чтобы успокоить Тордис, чем соглашаясь с ней.

На глазах у сестры она спрятала оба предмета за корсаж платья. От трав в свече у нее защекотало в носу и зачесалось там, где свечка соприкасалась с кожей. Девушка тайком вытерла руки об одну из сорочек, которую упаковывала.

— Я только схожу посмотрю, не проснулся ли папа. — Она бочком обошла кровать, начиная жалеть, что вообще раскрыла рот.

Последние драгоценные часы с отцом ласси провела в тревоге. Она не могла сосредоточиться на романе, который они торопились дочитать, да и кожа на груди чесалась все сильнее, по мере того как воск нагревался от тепла ее тела. Когда настала пора прощаться с родными, она была злая, уставшая и покрылась сыпью.

— Вернуться бы уже во дворец, там хоть ванну принять можно, — проворчала она Ролло, пока они ждали в маленькой рощице за городом.

Аскель и Торст привезли ее туда, но она заставила их тотчас уехать, понимая, что исбьорн при братьях не покажется.

— Ты пришла, — сказал он, выходя из-за деревьев, словно вызванный ее мыслями.

Несмотря на сыпь и плохое настроение, у нее внутри все затрепетало от радости при виде медведя и по лицу расползлась широченная улыбка.

— Конечно. Я же дала слово!

Ласси без приглашения вскарабкалась ему на спину и ударила его пятками по ребрам, словно коня:

— Поехали.

Она потерла грудь, мечтая, чтобы зуд прекратился.

Медведь пророкотал что-то, то ли смеясь, то ли жалуясь, и сорвался с места. Ролло помчался следом, вывалив язык от предвкушения. Они направлялись домой.

По возвращении во дворец жизнь вскоре снова вошла в колею. Ласси читала и упорно постигала тролльский язык. Они с исбьорном вместе сидели за обеденным столом и разговаривали, а иногда она ездила на нем верхом, когда он бегал наперегонки с Ролло по снежной равнине. Всякий раз, заподозрив, что медведь или кто-то из слуг утратил бдительность, она выпаливала вопрос в надежде застать их врасплох и получить ответ.

Впрочем, ей не многого удалось добиться. И слуги, и исбьорн привыкли к ее внезапным наскокам и хранили по поводу троллей или колдовства глухое молчание.

Но не все оставалось по-прежнему. Ласси понимала, как расстроила Эразма своими вопросами, но надеялась, что со временем страхи его поутихнут и он снова станет прислуживать ей. От Фионы радости было мало, да и Ролло тоже скучал по фавну.

— Мадам Грей… — обратилась она к домоправительнице, которая складывала льняные салфетки на конце длинного кухонного стола. — А где Эразм? Я уже месяц как вернулась, а до сих пор его не видела. Он все еще сердится на меня?

Крепкие гранитно-серые ладони домоправительницы сомкнулись на складываемой салфетке, смяв ее в крохотный шарик. Закрыв каменные глаза, она тяжело задышала носом. От этого ноздри у нее раздувались, превращая лицо горгульи из просто некрасивого в откровенно жуткое.

Ласси отпрянула.

— Мадам Грей?

Саламандры прекратили резвиться в кухонном очаге. Гарт бросил нож, который точил, и на цыпочках вышел из кухни, ругаясь себе под нос.

Мадам Грей разжала кулаки. Ногти ее проткнули тонкий лен салфетки. — Она разгладила ткань, обозрела дырки и бросила салфетку в огонь, где кто-то из саламандр одним дыханием превратил ее в пепел. Домоправительница пошевелила серыми крыльями — этого ласси никогда раньше не видела, они всегда были сложены на спине. Когда крылья снова поникли, мадам Грей взглянула на ласси и произнесла:

— Эразма здесь больше нет.

— А где он?