— У меня встреча. Да, спасибо.

— Что вы, это моя работа.

Да она бы приплатила, чтобы Дэниел позволил ей гулять с Сидом!

Дэниел продолжил:

— Забавно, как люди любят таких вот собачек. Они, конечно, милые, но абсолютно игрушечные. Это все равно что купить куклу.

— Ага, люди ведут себя странно, — поддакнула Нина. Он расправил плечи и внимательно посмотрел на нее.

— Именно, — медленно произнес он и чуть прищурился, словно пытался рассмотреть ее повнимательнее. — Они вторгаются на чужую территорию.

Это застало ее врасплох.

— Приходят в гости, — растерянно, защищаясь, пробормотала она.

— Они шпионят.

— Правда? — Вопросительно приподняв бровь, она вспомнила о файле миссис Чэндлер в его компьютере.

— Они выслеживают.

— И лгут, — не осталась в долгу Нина, прикидывая, зачем бы он, юрист, стал наводить справки о миссис Чэндлер.

— Они вторгаются в чужую частную жизнь.

— Вот именно, — нашлась Нина.

Они сверлили друг друга взглядами. Собаки начали нервничать. Анни принялась обнюхивать задницу Сида, Моу обнюхивал задницу Анни, но Сид не проявлял интереса ни к чьим гениталиям. Он мечтал как можно скорее убраться куда-нибудь подальше от этих мелких белых крысо-псов.

— Вам пора идти, — сказала Нина. — Сиду явно не по себе.

Сид оскалился и зарычал, шерсть у него на загривке поднялась дыбом, хвост застыл палкой.

— С ним все нормально, давайте прогуляемся, — предложил Дэниел. — Пойдемте.

Нина заколебалась.

— Да пойдемте же! — потребовал он.

И они пошли вместе вокруг пруда в сопровождении дюжины собак, и Дэниел крепко держал Сида на некотором расстоянии.

— Скажите, — начал он, — почему вы гуляете с собаками?

— А почему бы и нет? Чем я должна заниматься? Настоящей работой? Вы это имеете в виду?

Он не обратил внимания на ее оборонительный тон.

— И что, вы всю жизнь работаете собачьей нянькой?

— А что такого в работе собачьей няньки?

Отчего все считают, что люди занимаются этим, потому что потерпели неудачу в том, чем на самом деле мечтали заниматься?

— Да нет, просто любопытно. А что, нельзя спросить?

— Около года. Простите. Моя подруга Клэр должна была на время уехать, вот я ее и заменяю, временно.

— Не так уж временно, целый год. А где вы работали раньше?

— «Рэндом-Хаус». Копирайтер.

— И бросили все ради вот этой работы?

— Не могу сказать, чтобы я многое потеряла. В отличие от мамы. Я лишила ее возможности хвастаться перед приятельницами.

— Вы ужасная дочь!

Ей пришлось посмотреть на него, дабы понять, шутит он или нет. Шутил. Она улыбнулась в ответ.

— Вы, должно быть, неплохо зарабатываете. Сумму, которую, к примеру, я вам плачу, умножить на сколько? У вас ведь куча собак, да? И за всех вы получаете наличными?

— Я неплохо зарабатываю.

— Чистый доход. Наличными. Любой налогоплательщик позавидует.

— А вы? Вы ведь адво…? — Она не успела остановиться.

Он улыбнулся, и при этом его глаза превратились в две узкие щелочки.

— Говорите, смелее. Это ведь не ругательство. Повторяйте за мной: адвокат. Ну, давайте же.

— Адвокат, — повторила она, и оба рассмеялись.

— Откуда вы знаете? — поинтересовался он, хотя прекрасно знал откуда.

— Ну… э-э… просто угадала. Вы похожи на адвоката. Сид — типичная собака адвоката. Ваша квартира, то есть та ее часть, что видна, выглядит как типичное жилище адвоката.

— Интересно, какая же часть жилища позволяет сделать такие важные заключения?

— Ваша прихожая.

— Не забудьте мою ванную и…

— Это все. Я не видела…

— Коридор, ведущий из прихожей в ванную, ах да, и спальня, через которую вам пришлось пройти, чтобы попасть в ванную.

Нужно было остановить его, как-нибудь отвлечь.

— Да, ванна, душ и туалет. Они оказались коварными предателями. Как будто хором прокричали «адвокат»! — Она вновь рассмеялась. — Совсем забыла про ванную.

— Хм, а я нет, — улыбнулся он.

Добравшись до конца восточной части, у поворота к западной, собаки радостно заволновались в предвкушении возвращения домой. Нина и Дэниел сосредоточились на обязанностях и заговорили вновь лишь несколько минут спустя.

— И мой тромбон, — заявил Дэниел.

— Что?

— Я сказал — мой тромбон.

Нина почувствовала, как сердце ее заколотилось в ритме джазового барабана.

— Вы… э-э… играете на тромбоне? Некоторое время он молча смотрел на нее. Секунды тянулись, как часы, и наконец он спросил:

— Вы любите джаз?

— Конечно. Думаю, да. — Маленький тамтамчик в ее сердце сменился огромным басовым барабаном. Он определенно собирался либо пригласить ее куда-то, либо разоблачить.

— А как вы думаете, вам хотелось бы сходить со мной послушать Слайда Хэмптона? Он потрясающе играет на тромбоне. А вы ведь любите тромбон.

Последняя фраза прозвучала не как вопрос, поэтому она не стала отвечать.

— Я и не представляла, что существуют джазовые звезды-тромбонисты.

— Существуют выдающиеся тромбонисты, но не звезды. Труба, саксофон — разумеется, но тромбон никогда не получал того, что по праву заслужил. Тромбон — инструмент, хранящий свою тайну. Для французского рожка написана классическая музыка, для трубы есть духовые оркестры и марши, труба и саксофон звучат повсюду, постоянно. Но тромбон? Забытый инструмент, тихий, душевный, духовный брат трубы…

Его страстность завораживала.

— Ну как, хотите послушать? Их там пять — Хэмптон собрал квинтет. Это будет необычайно. Я подумал, поскольку вы испытываете такой интерес, возможно, вам захочется послушать.

— Э-э… да, конечно, но… то есть я вовсе не испытываю…

— Сегодня вечером?

— Сегодня? — Подумав секунду, она вспомнила кое-что и с досадой хлопнула себя по бедру. — О нет, сегодня вечером не могу!

Клэр должна прийти в гости, а она никогда не жертвовала подругой ради парня. Даже такого парня.

— Хорошо, тогда завтра? Они выступают несколько дней. Первый выход в девять. Мы могли бы сначала поужинать.

О Боже! Господи Иисусе! О да! Солнце едва поднялось над верхушками деревьев, и она почувствовала на лице тепло солнечных лучей. Собаки радостно фыркали, нюхая свежий утренний воздух, и будь она чуть наивнее, могла бы сказать — да, это и есть жизнь! Отличное утро. Смотреть! Видеть! Жизнь кажется бесконечной!