– Двигайте ко мне, он здесь.

Заторопились, подъехали к ограде, вышли из машины, Хмель увязался следом.

Шли гурьбой, из здания выглянул растревоженный охранник. Его проигнорировали, не сказав ни слова.

Обошли дом. Ходивший на разведку милиционер стоял в дверях офиса – не заперто. Жестом поманил товарищей за собой. И снова Хмель увязался следом.

В знакомом Хмелю кабинете на своем рабочем столе лежал толстый Жора. Уткнулся лицом в бумаги – все на столе было залито кровью.

– В затылок выстрелили, – сказал милиционер. – А я подошел к двери – неплотно вроде бы закрыто. Толкнул, заглянул…

* * *

Эти оперативники как в воду глядели, когда говорили Хмелю, что не они будут вести следствие.

Очень скоро в офис понаехало множество народа, люди в форме и в штатском, и из обрывков разговоров Хмель уяснил, что среди прочих тут собрались немалые начальники, поскольку много крови пролилось и дело получалось крупное.

К Хмелю приставили разбитного малого с внешностью азербайджанца, держателя торговых мест на овощном рынке – для полного сходства ему не хватало только черных усов.

– Шурик, – представился он. – И ты тоже Саша, как я слышал.

– Угу, – кратко подтвердил Хмель.

– Мы сейчас с тобой поедем, Саша, на твои болота…

Хмель ужаснулся в душе, но не осмелился перечить.

– Далеко это? – спросил Шурик. – Область какая?

– Тверская.

– Нормально, – сказал Шурик. – Прокатимся.

* * *

Прокатиться до тверских болот, кроме Шурика и Хмеля, собрались еще два оперативника.

В машине Хмель уснул. Порой просыпался от случайного шума или от толчка, смотрел за окно невидящими глазами и тут же снова проваливался в сон. Никто его не тревожил и ни о чем не расспрашивал, он проспал всю дорогу и проснулся окончательно, когда их автомобиль на небольшой скорости катился по улицам какого-то поселка. Хмель его почти сразу же узнал: сюда он вышел после купания в реке, здесь украл с веревки рубашку и штаны, и с железнодорожной станции этого поселка он в тот день уехал электричкой в Тверь.

Подъехали к зданию, где размещалась местная милиция. Шурик ушел и долго отсутствовал. Оперативники и Хмель томились в машине. Потом Шурик вернулся за Хмелем. Он был мрачен.

Вошли в дом. В конце недлинного коридора Шурик распахнул перед Хмелем одну из выкрашенных бурой масляной краской дверей, подтолкнул его:

– Проходи!

Хмель переступил через порог и увидел Машу. Она с зареванным лицом сидела на стуле у стены. И еще тут были несколько мужчин в штатском.

Увидев Хмеля, Маша содрогнулась и выпалила:

– Это он!

* * *

Маша вышла из леса в один из тех дней, когда Хмель еще метался загнанным зайцем по болотам. Она была сильно напугана, и из ее сбивчивого рассказа местные милиционеры не смогли толком уяснить, что такое с ней произошло. Сначала было вообще про непонятное: какая-то игра, кто-то убегает, кто-то догоняет, в общем – блажь и с жиру бесятся. Но потом диковинного в рассказе стало меньше, а началось то, что милиционерам было близко. Это когда Маша поведала о том, как первый из игроков погиб. Его оставили в одном из домов заброшенной деревни, чтобы он там сидел в засаде и ждал, когда появится парень, на которого они охотились, – Хмель. Сидение в засаде закончилось бедой: товарищи нашли бедолагу мертвым и без головы. То есть сначала не нашли, а к ним вышел Хмель. Мямлил что-то несуразное, и одежда его была в крови. Когда к нему подступились с расспросами, он дал деру и своих преследователей вывел прямиком туда, где нашлась голова их погибшего товарища. Понятно стало, что Хмель и есть убийца. Его решили поймать своими силами, думая, что это будет нетрудно: преследователей много, а он один, и еще у них было ружье. Но они и предположить не могли, как скверно все для них обернется. В другой заброшенной деревне они снова оставили засаду, теперь уже настоящую – и там их человек погиб. Еще не зная о его гибели, приехал его проведать один из тех ребят, которые игру организовывали, и тоже нашел там свою смерть.

Дед Маши тогда сказал, что надо всем отсюда уходить, потому что поубивают их здесь поодиночке, но воплотить эти планы в жизнь он не успел.

Когда Маша рассказывала об этом временном отрезке, ее колотило так, будто она была припадочная.

В общем, она была в доме. И дед был в доме. А бабушка во дворе. Залаял пес, у них на хуторе был злой кобель. Дед выглянул в окно. И вдруг, увидев что-то за окном, крикнул внучке:

– Беги!

Она метнулась к двери.

– Не туда! – крикнул дед. – В окно!

Маша выбралась из дома через окно с противоположной от крыльца стороны. Она еще слышала, как дед кричал:

– Через гать! Уходи через гать!

Это он ей кричал. Потому что вряд ли кто-то еще здесь мог знать, что через болота можно пройти по полуразвалившейся гати, деревянной дорожке, проложенной через непроходимую трясину.

Подгоняемая страхом, Маша по гати вышла из этой заболоченной тмутаракани и потом еще долго шла до ближайшего, но совсем не близкого жилья, а уж оттуда на попутном транспорте добралась до поселка, где было отделение милиции.

Сначала ее долго опрашивали. Потом совещались и даже звонили какому-то начальству, которое тоже совещалось, и лишь спустя время была дана команда своими силами изучить обстановку на месте и доложить.

На хутор отправились три милиционера. Маша поехала с ними. Они объездили все места, где смогла пройти машина. Нашли три сгоревших дотла автомобиля. Нашли стреляные гильзы от малокалиберных патронов. Нашли многочисленные следы крови – в самых разных местах. Но не нашли ни одного трупа. И живых людей там тоже не обнаружилось.

* * *

Хмель сидел под замком. Его завели в одну из комнат, сказали, что ему надо будет здесь подождать, а когда оставили одного, он услышал, как щелкнул запираемый снаружи замок. На единственном окне была решетка. Хмель догадался, что его лишили свободы.

Здесь были стол, несколько стульев, сейф. Все покрыто толстым слоем пыли. Судя по тому, какие искалеченные стулья тут хранились, можно было понять, что этот нерабочий кабинет давно используется как кладовая.

В столе Хмель нашел ломкие желтые газеты за одна тысяча девятьсот восемьдесят восьмой год. В другое время он не без интереса бы их пролистал, но сейчас на него напала такая апатия, что ему было ни до чего. Он расстелил эти газеты прямо на полу, лег на них и довольно быстро уснул.

Во сне он увидел упыря. Упырь пришел к нему и велел вставать. Но Хмелю надо было ему сказать нечто очень важное.

– Я потому уцелел, – сказал Хмель, – что я всех боялся.

– Вставай! – затормошил его упырь.