– Я приехала слишком поздно, – сказала она.

Она прислонилась к капоту своей машины, как будто заглянула только на минутку.

– Я буду скучать по этим звукам, – сказал он.

– По каким? Треску костра? – удивилась она.

– Нет! По детским голосам. Я уже привык: открываю окно – и сразу будто полный дом детей. Радуются, перекрикиваются, переругиваются.

Оба посмотрели на траву – черные прямоугольные пятна притягивали взгляд. От ночного происшествия, которое их объединило, остались только следы на траве.

– Ты не знаешь, кто мог такое сотворить?

Он покачал головой.

– Просто ужасно. Весь поселок хвалил тебя: как много ты сделал для детей, – сказала она.

– Да?

– Сделаешь еще?

Фермеру в лицо светило солнце, так что он смотрел на нее одним глазом, будто все время подмигивал.

– Кого, детей?

– Нет, ха-ха! Площадки для гольфа!

Он помотал головой.

– Не сейчас, – сказал он. – Хочешь кофе?

– Что? Нет, спасибо.

– Торопишься?

– Ну-у-у… – сказала она, – Мне надо…

Но так и не смогла придумать, чтó ей надо. В конце концов, до работы оставалось еще много времени. Она работала в ночную смену.

– Ладно, только не кофе. Я и так плохо спала. А мне ночью работать.

Потом они сидели на крыльце вдвоем и пили морс. Сидеть на ступеньке было даже удобнее, чем на стуле. Она махнула рукой, отгоняя муху от стакана.

– Я вчера не смогла вспомнить твое имя – Рольф или Ларс, поэтому кричала: «Эй, ты!», – призналась она.

– Ларс – это мой брат. А я Рольф, – сказал Рольф.

Лишь когда дома наступило время большой перемены, а на юге – время обеда в кафе на променаде, Франк получил сообщение. Это было необычное сообщение. От него Франку стало зябко, хотя стояла жара. Он больше не мог есть, хотя только начал, и пицца была бесподобная – на тонком тесте, с сыром, ананасом и ветчиной.

– Что стряслось? – спросила мама, увидев его лицо.

Франк снова и снова перечитывал четыре слова, которые прислал Оскар.

– Что такое? – повторила мама так громко, что посетители за соседними столиками стали оглядываться.

– Площадки для мини-гольфа… – прошептал Франк.

– Что с ними? – спросила мама.

– …сгорели.

Мама опустила вилку.

– Кто тебе написал?

– Оскар.

– А что-нибудь еще написал?

– Нет.

– Фото есть?

– Нет.

Франк с мамой смотрели друг на друга не мигая. У Франка увлажнились глаза. Он взял у мамы салфетку. Мамина вилка осталась лежать на тарелке. Они не сказали больше ни слова. Они наверняка могли бы сказать что-нибудь еще, продолжить разговор как-нибудь так:

– Они ведь не сами по себе загорелись?

– Нет.

– Значит, кто-то их поджег?

– Да.

– Кто?

– Не знаю.

Их взгляды блуждали, искали, за что бы зацепиться. Оказалось, лучше всего подходит скатерть на столе.

Баклуша в канаве, газонокосилка Хельге Мюра, школьный автобус, укативший в Швецию, собака Эдель, а теперь – самое ужасное – мини-гольф! Там, дома, мамин добриллион вырвался на свободу и ходит где вздумается, звонит во все двери, носится по поселку. Висит в каждом доме на стене и тикает: крона в секунду.

Мама работает в доме у криворуких, а сама случайно спустила с поводка целый миллион-добриллион.

– Мы слишком рано уехали, – сказал Франк.

Мама не ответила.

«Выгляни на улицу!» – написал Магнус.

Франк с мамой уже вернулись в гостиницу. Мама уснула. Как она может спать? – думал Франк. Ему надо было сделать уроки, но сосредоточиться на учебниках не получалось. Мысли его находились в восьми часах пути от гостиницы, в выжженном саду. Он отправлял Оскару вопросы, тот не отвечал. Дениса присылала исключительно фотографии убитых ею мух. Он сдул со страниц учебника песок.

Сообщение от Магнуса заставило Франка выйти на балкон. В бассейне было полно народу. По деревянному настилу шел подросток, оставляя за собой мокрые следы. Спасатель сидел на свой вышке и пялился в телефон. От набережной долетал шум Средиземного моря.

Франк пошел в туалет и там прочел сообщение от Магнуса еще раз. Внимательно изучил точку под восклицательным знаком. Она была черная и напомнила ему о площадке для мини-гольфа, которая, наверное, оставила на земле такой же черный след. Никогда ему не сидеть на дереве в саду у фермера Рольфа и не радоваться победе. Выйдя из туалета, Франк услышал странные звуки. Снаружи поднялась какая-то суматоха. Мама спала. Франк рванул на балкон. Тут сразу стало понятно, куда надо смотреть – туда же, куда и все остальные. На вышку для ныряния. Люди повскакивали со своих шезлонгов. Дети, плескавшиеся в бассейне, прижались к бортикам. Спасатель в красных шортах торопливо спускался со своей вышки. Все глазели на трамплин.

На самом верху стояла женщина.

Африканка в голубом.

Франк каждый день видел ее на променаде, с мелочью в миске. Теперь она стояла на самом конце трамплина, все так же обмотанная голубой простыней. Франк не знал, наклонилась ли она, пытаясь заглянуть вниз, или просто у нее сгорбленная спина.

Спасатель что-то крикнул ей – строго, будто собаке. Люди кричали ей на разных языках – наверняка что-то вроде «Спускайтесь!» или «Совсем с ума сошла!». Трамплин чуть покачивался под весом ее тощего тела.

Рядом с бассейном висела табличка про то, что перед купанием в бассейне необходимо принять душ. Женщина в голубом явно не принимала душ уже давно: когда Франк проходил мимо нее на променаде, от нее пахло грязными носками, хотя никаких носков она не носила. По ночам она, скорее всего, спала на какой-нибудь скамейке – а может, под скамейкой.

Пока спасатель бежал к лестнице, Франк заметил Магнуса. Тот сидел посреди толпы, собравшейся у бассейна, – скрестив руки и с широкой усмешкой на лице. Он помахал рукой Франку. Франк не помахал в ответ. Он смотрел на спасателя, который добрался до трамплина на самом верху вышки. Он наверняка посещал курсы, где их учили, как надо действовать в различных ситуациях, которые могут возникнуть на воде. Но сейчас он находился высоко над водой, в паре метров от нищенки, балансировавшей на краю трамплина. Он не приближался, а просто стоял и что-то говорил. Наверняка ему не очень-то хотелось к ней прикасаться, и он пытался уговорить ее прислушаться к голосу разума. Будто пытался подманить ее – или угрожать. Франк часто видел подобные сцены в кино. Персонаж стоит на крыше и собирается спрыгнуть. А потом приходит детектив и начинает его отговаривать. Обычно получается – после того, как один из них, а иногда и оба, немного повисят на водосточном желобе, цепляясь за него лишь кончиками пальцев.