Мы эти дни на другие погосты возникали. Аж на трех поспевали бутылки собрать. И жратву тоже. Туда, где старик, не ходили. Пужались. А что, как впрямь, жопу вывернет? Нынче плетемся мимо пивбара, нас окликнули. Глядь, тот дед к нам бегит. Хотели стрекануть, да вспомнили, что середь улицы ничего несделает. Он подошел и спрашивает: «Чего ж меня забыли? Я вам посуды целую сумку насобирал. Когда заберете?». Женька и ляпни, чтохотьсейчас! Дед и предложил: «Ступайте ко мне. Там, за избой сарай. В ем дверь на гвоздь закрыта. Все забываю замок купить. Так вот гвоздь вытащите с петли. И когда войдете, справа сумка стоит, прикрытая мешком. Берите посуду. Да дверь в сарае закрыть не запамятуйте». Мы, понятное дело, бегом припустили. Забрали бутылки и в обрат. Еле дотащили, так много набралось. Набрали хлеба, гля сколько, по мороженому взяли. Выходим, а навстречу тот старик шкандыляет. Подозвал опять. От него как от пивной бочки. И плачет. Говорит, что вчера он последнего друга похоронил. Хороший был человек. Теперь вот у него вовсе никого не осталось. И если сам помрет, даже могилу выкопать станет некому. Тут Женька сказал: «Зачем вам помирать? Не надо! Кто станет нам бутылки собирать? Вы нам кормиться помогаете! Мы ж без вас пропадем!».Старик ажвесь с лица разгладился. Морщины на уши заскочили. Женьку по голове погладил, спасибо ему сказал за доброе слово. И просил не обходить его. Хоть когда-нибудь водицы принести иль пару поленьев для печки. Мы пообещали. А коль подмочь просит, плохого не утворит. Завтра мы к нему лыжи навострим. Справим все как надо. Теперь бояться нечего. Правда?

И все ж долго не засиживайтесь у него. Не приведись, прикидывается старым да слабым. А свое на уме держит, — предостерегла Катька.

Когда во дворе совсем стемнело, в окно кто-то резко постучал. От неожиданности все перепугались. Димка даже в штаны пустил. Но Голдберг подскочил к двери и завизжал, требуя скорее открыть ее.

Кто-то из знакомых, — поняла Катька и, открыв дверь, впустила Толика.

Не соскучились без меня? — вывалил на стол пакеты, кульки, свертки. Подав Катьке сумку, сказал: — Разгружай!

Из карманов куртки достал кучу кассет с записями для магнитолы.

Это все ваше! — смотрел на удивленные радостные детские мордашки.

Ребятня растерялась, не зная, за что хвататься вперед. Ветчины поесть с сыром или заварных пирожных? А может сметану с пирожками? Или халву ореховую прямо из банки пальцев выковырнуть. А может, сало с маслом: на хлеб толстым слоем положить? Булки с маком, изюмом, орехами, витые, обсыпные, слоеные, крученые сбили с толку. А сколько сыра? Пять сортов! Как донес все это богатство?

Толик довольно улыбался. Достал со дна сумки палку докторской колбасы, отдал Голдбергу!

Жри, дружбан! И тебя не забыл!

А вот это вам! — протянул Катьке с Зинкой по

пакету.

Те ахнули: нарядные дорогие кофты. Как раз по размеру.

Цыганок тряхнул! — похвалился мальчишка и, оглядев девчонок с ног до головы, сказал коротко: — Красавицы!

Мальчишкам пообещал принести обновки в следующий раз.

Попив чаю, посоветовал Катьке повесить занавески на окна, чтоб с улицы не просматривался дом насквозь. И подумав, добавил:

Пожалуй, сам выберу, а то повесишь какие- нибудь дешевые. Сквозь них как через решето все видно будет.

Не испугался к нам прийти? Это как тебя Чирий отпустил? — удивилась Катька.

Толик отмахнулся и спросил, зачем ее вызывали в милицию? Девчонка пообещала рассказать ему позднее, добавив, что ничего серьезного не спросили. Кивнула на детвору незаметно. Толик понял. Решил подождать, когда Женька с Димкой лягут спать.

А знаешь, у меня сюрприз для тебя. Я же обещал отбашлять за харчи и прожитуху! Вот и принес как хозяйке. За то, что терпела и не прогнала меня! — достал из куртки красивые бусы.

Это агат. Полудрагоценный камень. Носи! — улыбался Пузырь.

А тебе — за лечение! — отдал Зинке изящные часы на браслете.

Сколько станешь носить, столько меня будешь помнить!

Девчонки зарделись от счастья. Им впервые в жизни сделал настоящие подарки парнишка! Да еще какие! Зинка засыпала Толика «спасибами», все смотрела на часы, так украсившие руку, слушала их, сбиваясь, что громче: собственное сердце стучит или часы тикают.

Катька все смотрела в тусклый осколок зеркала Не могла отойти от него. В новой кофте, бусах она совсем преобразилась. Стала повзрослевшей, нарядной, и теперь ей льстило, что даже Толик не сводит в нее глаз и смотрит не так как раньше, а по особенному…

Мальчишки, наевшись до отвала, легли спать. Они и ложились, и вставали раньше всех. На сытый желудок быстро уснули. Даже засыпая, они улыбались, радуясь удачливому минувшему дню.

Зинка! А твои часы и ночью время покажут. Циферблат фосфорисцирующий. Хочешь, залезь под одеялку и проверь! — предложил Пузырь. Девчонка послушно нырнула в темноту. Оттуда донесся вопль восторга. Зинка тут же легла спать, не сводила глаз с часов, гладила их, восторгалась.

Ты останешься у нас? — спросила Катька Толика.

Нет, не могу. Надо уходить. Ты проводи меня немного. Я не очень хорошо знаю здесь все дороги в город. Покажи самую короткую, какую не знают лягавые, — попросил парнишка, и Катька с радостью согласилась.

Они шли рядом темной улицей. Толик изредка спотыкался, Катька шла совсем бесшумно, словно плыла по воздуху. Вот он снова споткнулся, чуть не упал, девчонка вовремя придержала. И тут же почувствовала, как ее рука оказалась в крепкой ладони парня. Она не стала вырывать. Толик перестал спотыкаться. Шел уверенно. Даже через куртку слышала, чувствовала Катька, как громко стучит его сердце.

Ну, теперь можно рассказать все!

Что? — зажглись искорки в глазах Толика.

Зачем в милицию вызывали, — напомнила Катька. И парнишка словно от сна очнулся.

Катька рассказала подробно, боясь упустить даже незначительное.

Молодец, Катюшка! В самое очко! — похвалил Толян девчонку. Та вспыхнула ярким румянцем от радости, что именно он одобрил.

Думали, дурочку нашли. На слепую месть рассчитывали, да сорвалось! Умница! — обнял за плечо. Девчонка отступила на шаг. Толик понял, что поторопился.

- Ну, вот и все! Знай, никому кроме тебя о том не

говорила. Моя пацанва не знает ни хрена. Стоит ли рассказывать Чирию?

Ему — нет! А вот Шнырь должен знать.

Зачем?

Если выпустят, пусть помнит, кому обязан шкурой. Да и Чита с Финачем еще дышать не устали. Они теперь твои обязанники.

А как ты им скажешь, они в ментовке.