— Да, мисс. Но ни одна из дам не носила брюк, мисс.

— Хм… ну да. Однако мне же нужно было во что-то одеться.

Раздался стук в дверь, и она поспешно отошла за ширмы в углу. Эйврил смотрела, как другая горничная расправляет на постели ночную рубашку, а Уотерс складывает в шкаф принесенную одежду.

— Готово, мисс. Думаю, нужно будет помочь вам привести в порядок волосы.

Эйврил со вздохом облегчения сбросила влажную, полную песка одежду.

— Можете ли вы выстирать ее и вернуть одному из людей капитана д’Онэ, Феррису? Его отправили на кухню, чтобы он смог поесть, но я не знаю, где он сейчас.

— О, конечно, мисс.

Уотерс подождала, пока Эйврил блаженно опустится в теплую воду, затем намылила губку и подала ее, чтобы Эйврил, уже вылившая горячую воду себе на голову, попыталась вымыть из волос песок, соль и водоросли.

Это было истинное блаженство, несмотря на многочисленные узелки в спутавшихся волосах. Эйврил намылила губку и неспешно вымыла руки, чувствуя роскошь чистоты и покоя. Затем стала прикасаться губкой к своему телу. Ароматные пузырьки скатились по изгибам ее грудей, и она стала смотреть, как они достигают розовых сосков, отвердевших от пенных прикосновений, как сбегают по животу до того места, где вода скрывает темные волосы. Ее бедра приподнялись над водой — гладкие и розовые, хотя и в синяках и ссадинах. Невинное удовольствие принятия ванны превратилось в нечто совершенно иное.

Она была без сознания, когда Люк вымыл ее обнаженное тело. Когда она проснулась, почувствовала себя чистой, следовательно, он уделил внимание не только рукам и груди. И все же остальное, что произошло, — шок, горе и страх, — не отвратило ее от мыслей о близости с ним благодаря этому бережному отношению.

Она чувствовала, как румянец заливает лицо, и надеялась, что горничная достаточно занята ее волосами, чтобы заметить это.

Узнать, что она полностью побывала в его руках, должно быть, оскорбительно, однако так не было, и она спросила себя — почему? Потому что она доверилась ему? Или думала, что он ухаживает за ней не для того, чтобы воспользоваться ее беспомощным телом?

Ей никогда не приходило в голову, что купание может стать частью любовных игр, но мысли о нем вызвали ее тихий стон. Истинно эротическое наслаждение — представлять на своем теле руки Люка и скользящую мыльную пену.

— О, прошу прощения, мисс Хейдон! Здесь такой клубок… Я не знаю, как его распутать, если не потянуть немного.

— Не волнуйтесь, Уотерс, это не ваша вина. У меня так много синяков, я задела один, вот и вырвался стон.

«Я должна перестать представлять, как он купает меня», — подумала Эйврил.

Захочет ли он, чтобы она прикоснулась к нему там? Конечно, он же мужчина. Настоящий мужчина.

«И я плыву по очень опасным водам». Эйврил отложила губку и принялась за ступни. Люк д’Онэ не для нее, к тому же Эндрю Брэдон ждет ее в Лондоне. Точнее, он объявил по ней траур, и она должна как можно скорее известить его о своем спасении.

— Вот так, мисс. Все чисто, никаких узлов теперь. Нам лучше вытереть вас и уложить в постель до того, как принесут еду.

— Да, конечно.

Эйврил поднялась и взяла полотенце, которое протянула ей горничная. Она смыла Люка со своей жизни, как смыла последние следы мыльной пены со своей кожи. Она станет леди Брэдон и с этого момента намерена думать как виконтесса. На мгновение ей стало трудно дышать. Это будет сложнее, чем просто встать на пороге дома лорда Брэдона и объявить, к всеобщей радости, что она жива.

— Если вы чувствуете, что отдохнули достаточно, возможно, нам следует обсудить нашу тактику, мисс Хейдон.

Губернатор поставил чашку с чаем, и атмосфера в гостиной едва заметно изменилась.

Она спала до позднего вечера, затем оделась в одолженное ей платье из темно-розового шелка, привела волосы в порядок и спустилась к ужину в домашних туфлях мисс Гордон.

Встретили ее любезно. Леди Оливия одобрительно кивнула, мисс Гордон улыбнулась ей, сэр Джордж осведомился, хорошо ли она спала. Люк посмотрел на нее, не выдав никаких чувств, но склонился к ее руке — чересчур вежливо для небольшого ужина. Она развлекала себя фантазиями о том, как он будет поражен, увидев ее элегантно одетой, с убранными волосами, исполненную женственности.

Конечно, его не нужно было принуждать думать о ней как о женщине. Он знал это как никто другой. Его абсолютное безразличие совершенно возмутительно. Очевидно, одетая подобающим образом, выглядящая респектабельно, она более не привлекала его.

Но зато она, чувствовала на себе взгляды всех собравшихся.

— Обсудить тактику, сэр Джордж?

— Тактику смягчения последствия вашего запоздалого спасения, — пояснил он.

— Я думала об этом, — призналась она.

— Разумеется, — кивнул губернатор прежде чем она продолжила. — И леди Оливия, и я думаем, что лучше всего будет не говорить публично о том времени, когда вы числились… пропавшей без вести. Я могу написать лорду Брэдону, что, к сожалению, ничего не знал о вашей помолвке. Мы скажем ему, что вы были без сознания в течение нескольких дней, находясь в одном из домов на острове. Оба этих утверждения правдивы, таким образом, создастся впечатление, что все это время вы находились в некой приличной семье. Как вам такое предложение?

Он был доволен своим решением, Эйврил кивала, не ведая, что делает. Но затем совесть остановила ее.

— Нет! Мне очень жаль, сэр Джордж, но я не могу заставлять вас и вашу супругу идти на обман.

— В таком случае, — произнесла леди Оливия, — остается только одно средство. Капитан д’Онэ должен жениться на вас.

Вырвавшееся из уст Люка «Non!» и ее собственное «Нет!» прозвучали одновременно.

Окружающие воззрились на них. Эйврил заставила себя дышать медленно в долгой, трудной тишине. Ей казалось, будто кто-то грубо толкнул ее в грудь. Конечно, она не хотела, чтобы он женился на ней, но как он может отвергать эту мысль не колеблясь, с таким унизительным сопротивлением!

Невероятно было почувствовать такую резкую боль от одного этого слова.

— У меня есть матримониальные планы, — сказал Люк.

Глаза его стали темными и непреклонными, однако на скулах появилась краска.

Эврил молчала.

— Вы обручены, капитан?

О Небеса, как это осложняет дело.

— Я не обручен, сэр Джордж. Но я твердо намерен жениться на эмигрантке. Француженке. И не вижу причин, по которым мисс Хейдон не может принять ваше разумнейшее решение.

— Потому что это ложь, как я и сказала. — Она подняла подбородок и сумела не смотреть на него. Это выдало бы ее чувства. — Я имею обязательство стать женой лорда Брэдона и намерена его выполнить. Я отправлюсь к нему и расскажу все.