снова прийти завтра утром. Обмануты мои надежды. Ночь кажется такой длинной, когда долго живешь надеждой и доверием, которые так часто не оправдываются.

Вот и Флориан, крошечный и жалкий. Доктор Хоа велела привезти его из сиротского приюта и обследовать, прежде чем доверить нам. Ручки и ножки у него тоненькие, как прутики. Как у всех детишек, страдавших от недоедания, животик вспучился. Ему едва исполнилось три месяца, но глаза под сморщенными веками живые.

— Глаза Пикассо, — шепчет мне мадам Хоа.

Я улыбаюсь. Глаза Пикассо: наследство, одарившее меня радостью.

Через несколько дней я вернусь во Францию и дам Флориану испытать всю теплоту моих материнских объятий. А пока мадам Хоа предлагает мне походить по множеству сиротских домов и больниц, которые она контролирует. Она объясняет, что в одном только Хошимине насчитывается двадцать одна тысяча брошенных детей, живущих на городских улицах. Из них лишь тысяча пятьсот состоит на учете.

Сиротские дома, больницы, благотворительные хосписы, где лежат вповалку дети, старики, больные. Нищета и, из-за нехватки средств, плачевное состояние гигиены. Мое сердце обливается кровью. Я должна что-то сделать, а времени так мало.

Я налаживаю контакт с Народным комитетом, руководителями коммунистической партии, Социальной службой. Я готова горы свернуть. Эта страна дала мне ребенка, и я должна помочь ей.

Хорошую службу сослужило мне имя, которое я ношу. Мои собеседники, узнав, что я внучка Пикассо, выслушивают и поддерживают меня. Они примут участие в моей гуманитарной акции.

«Чтобы сварить чашку риса, нужен огонь и зернышки».

Начальник Социальной службы, отвечающий за проблемы здравоохранения на юге страны, предлагает мне осмотреть участок земли в Тхудуке, северном пригороде Хошимина. Он знает, что я хотела бы построить деревню для обездоленных детей. Я еще не поняла, какую роль там буду играть сама, но я хочу, чтобы свалившееся на меня богатство послужило какому-нибудь доброму делу. Я не мать Тереза, но, насмотревшись на страдания сирот в тех учреждениях, что мне показала мадам Хоа, поняла, что должна вся отдаться этому и попробовать сделать для них все возможное.

Тхудук: бывшая площадка для военных тренировок, пять тысяч квадратных метров, болотистая, изрытая ямами с водой от муссонов; растительность здесь субтропическая, буйная, смешались в запустении мангровые заросли, бамбуковые рощицы, пальмы. На опушке — полуразвалившееся строение и сиротский приют с облупившимися, изъеденными плесенью стенами.

По моей просьбе ответственный чиновник из Социальной службы ведет меня туда. У подъезда сироты играют в мяч, как все дети в мире. Внутри, один в большой комнате, на меня смотрит малыш в полосатой пижаме. У него совсем голый череп, изможденное лицо и взгляд, полный пронзительной грусти. Он знает, что вот-вот умрет, — его изглодал рак. Ему лет восемь, не больше.

Все — решено: с согласия вьетнамских властей Тхудук станет «Деревней Юности».

И она в самом деле существует по сей день, эта деревня, в которой достойно живут триста пятьдесят детей — благодаря Флориану, малышу в полосатой пижаме и особенно моему брату Паблито.

Воспоминаниям, как и взглядам, свойственно вершить чудеса.

Возвращение во Францию вместе с Флорианом, уютно пригревшимся на моей груди. Правой ручонкой он сжимает указательный палец Гаэля, а левой — мизинец Флоры.

В иллюминаторе лайнера — небо, все в крапинках облаков.

Канн и широко распахнутые для Флориана двери «Калифорнии». Его счастливый смех раздается во всех комнатах виллы. Виллы того детства, которое могло бы быть моим детством и детством Паблито: полного заботы и внимания.

— Во сколько просыпается малышок?

— Ты когда купаешь малышка?

— А соску для малышка ты приготовила?

Это слово, «малышок», которое Гаэль и Флора то и дело произносят над колыбелькой Флориана, вдохновляет меня, придает сил. Другие малыши ждут меня во Вьетнаме. Нужно действовать быстрее.

В промежутках между визитами в больницу Ленваль, куда я отдала на обследование Флориана, я принимаю архитектора, перестраивавшего по моему вкусу «Калифорнию». Я знакомлю его с планами, в которые меня посвятили вьетнамские власти, чтобы он придумал — вместе с архитектором из Хошимина — планы постройки «Деревни Юности». Я хочу, чтобы он построил в Тхудуке не бараки казарменного типа, а маленькие домики, в каждом из которых были бы кухня, ванная, столовая и спальни. И еще я хочу школу, спортивный зал, стадион, бассейн, парк. Я хочу… я хочу… я хочу, чтобы дети, которые будут там жить, чувствовали себя окруженными семьей. И любовью, которой у них не было.

Сама жизнь должна им все это.

Приезд во Вьетнам, куда ведет меня сама судьба. Нити судьбы ткут вместе со мной Гаэль и Флора, они тоже здесь, уже в который раз. Мы готовы усыновить еще малышей. Послушать их, так целую кучу малышей. «Малышков», они все еще так говорят.

Хошимин. В аэропорту у трапа самолета расстелен красный ковер, под красным знаменем с желтыми звездами меня ждут высшие руководители страны. Не меня они пришли почествовать — дедушку, создателя «Голубки» и «Герники».

— Товарищ Пикассо, путешествие было приятным?

— Товарищ Пикассо, это ваша страна.

Я теперь дитя страны.

Пока архитекторы и строители наносят первый удар заступом там, где спустя шесть месяцев вырастут первые дома «Деревни Юности», мадам Хоа приглашает меня в больницу Гралл, где меня ждет полуторагодовалая девочка Май. Как и Флориан, Май была пансионеркой сиротского дома Го Вап. Как и Флориану, ей хорошо знакомы страшные проблемы недоедания. Все ее жизненные ориентиры — это медсестры и персонал Го Вап и больницы Гралл. Она не подпускает меня к себе, отказывается выйти из своего кокона. Отбивается и плачет. Мне предстоит приручить ее, следить, чтобы ее не обижали. Я знаю, как трудно будет оторвать ее от корней, тех корней, которые приносили ей одни несчастья с тех самых пор, как она появилась на свет. Это единственная подпитка, которую она знает.

Я живу между Вьетнамом и Европой. Строительство «Деревни Юности» завершено, и все-таки я хочу расширить возможности приема, прикупив соседний участок земли. И работы разгораются с новой силой, с удвоенной энергией. Параллельно с этим моя организация приступает к регулярной доставке молока для детей сиротского приюта и больниц Хошимина, финансирует рытье артезианских колодцев в деревнях в глубинке страны, призывает голосовать за внесение в бюджет страны статей, предусматривающих финансовую помощь пенсионерам и ветеранам войны, чтобы они могли развивать собственное хозяйство, выплачивает стипендию двумстам студентам университета в Даклате, северо-восточном пригороде Хошимина. Мы потрясены разрухой в детских больницах и скудостью медицинского оборудования, и мой фонд, с привлечением пособия, присланного из Франции, финансирует восстановление Первой и Второй