Он постоянно о ней думал. Храбрая, веселая и одинокая женщина.

Хотя она не одна. Она сказала ему, что у нее есть друзья. И семья, которая ее ненавидит.

Возможно, завтра Бен съездит к ее отцу и выскажет ему все, что думает о его отношении к дочери. Разве можно поворачиваться спиной к своему ребенку?

«Эй, Бен! А разве ты не повернулся спиной к ребенку Мэри?»

– Я сделал ей предложение, – произнес он.

Но его предложение – пустая формальность. Он знал об этом. Бен подумал о том, что у Мэри есть в этом городе. Хайнц, работа медсестры, роллер-дерби, соседи. Она смирилась с ненавистью своей семьи и надеется на лучшее. Ее ребенок впишется в местное сообщество.

Всего этого у Бена никогда не было. Потому что он в этом не нуждался.

Даже в армии Джейк радовался жизни, наслаждался общением с однополчанами и заводил друзей. Бен предпочитал отправляться на задания, где нужно действовать в одиночку. В этом ему не было равных. Он полагался только на себя. Ответственность за других людей тяготила его. Он верил, что рано или поздно кого-нибудь из них подведет.

Как когда-то подвел свою мать.

Как подвел Мэри.

«Я ее не подводил, – одернул он себя. – Я сделал для нее все, что мог».

Но почему он не может выкинуть ее из головы?

Бен снова вспомнил слова Джейка.

«Какой бы она ни была, что бы ни сделала, как бы она ни была тебе дорога, ты никогда не будешь жить с открытой душой. Потому что в противном случае тебе придется признать весь тот хаос, который сотворила наша мать. Вернее, оба наших родителя. Кончилось тем, что мать покончила с собой. Наконец я понимаю, почему ты так боишься».

Боится ли он?

«Я попросил ее выйти за меня замуж…»

– Неужели ты думаешь, что этим самым открыл ей свою душу? – спросил себя Бен. Его слова отозвались эхом в огромном номере люксе.

Он опять вспомнил слова брата.

«Может, за реальность стоит бороться, несмотря на то что она причиняет больше страданий, чем иллюзия…»

С каких пор Джейк стал психологом? Черт побери, если Бен пойдет по стопам Джейка, то начнет жить эмоциями и у него будет все время меняться настроение. Нужно возвращаться в Штаты, где он погрузится в мир бизнеса и порядка.

Черт бы побрал эту бессонницу. Зря он запланировал рейс на десять часов утра. Он должен быть в самолете прямо сейчас и лететь навстречу размеренной жизни. Жизни без эмоций. И без путаницы.

Без Мэри.

Поняв, что не уснет, Бен открыл ноутбук и принялся за работу. Цифры плясали у него перед глазами. В таком состоянии ему нельзя принимать никаких важных решений по бизнесу.

Почему он все время думает о Мэри?

Бен твердил себе, что все изменится, как только он вернется домой. Его жизнь войдет в нормальное русло. Он забудет эмоциональный разговор с Джейком. Для Мэри он сделал все, что мог. Она отвергла почти все, что он ей предлагал, но она имеет на это право.

Теперь ее жизнь его не касается.

Правда, она носит его ребенка… Мучается от токсикоза… Ей может понадобиться срочная помощь…

Проклятье! Еще чуть-чуть – и Бен свихнется.

Если он поедет к ней прямо сейчас, то успеет вернуться до запланированного рейса. Ему даже не придется ее будить. Он просто проверит, как у нее дела, и попрощается.

Как только Бен откинул одеяло в сторону, зазвонил телефон.

Мэри казалось, что она умирает.

– Я вызвала скорую, – испуганно произнесла Кэт.

Она пришла к Мэри, когда было еще светло, желая поболтать о Бене, но нашла ее в ужасном состоянии. Мэри теперь тошнило круглосуточно, она едва выдерживала приступы токсикоза. Ей было не до разговоров о Бене. Она не могла даже думать о нем. Она хотела только одного – умереть.

– Я в порядке, – едва слышно выдавила она.

– Ты будешь в порядке, когда тебя отвезут в больницу, – мрачно сказала Кэт. – Мне кажется, у тебя начинается обезвоживание. Кому еще мне позвонить, чтобы сказать о твоем состоянии?

Мэри не ответила – ее снова вырвало.

– Мэри! – прокричал Бен в телефонную трубку.

Однако ему ответила не Мэри.

– Бен? Бен Логан?

– Да.

– Тот самый Бен Логан? По-моему, я не ошиблась.

– Да, это Бен Логан. – Он почти кричал. Почему кто-то звонит по телефону Мэри?

– Это соседка, Кэт.

– Кэт. – У него душа ушла в пятки. – Роллер-дерби? Она упала? Она не должна была играть. – У него засосало под ложечкой. – Она потеряла ребенка?

А потом в голову Бена пришла более жуткая мысль, и ему показалось, что его мир рухнул. У Мэри открылось кровотечение? Она умерла? Он задавал вопросы с такой быстротой, что они путались.

– Она в порядке? – более-менее членораздельно спросил он.

– Она плохо себя чувствует, – резко сказала Кэт. – Но это не связано с роллер-дерби. Врач говорит, у нее гиперемезис гравидарум. Это разновидность токсикоза беременных. Видимо, ей стало хуже вчера вечером, ее постоянно рвет. Ее рвет уже целые сутки. Я навестила ее вчера вечером, чтобы узнать, как она поживает без вас, но пришлось вызвать скорую помощь. Она в больнице. Я попробовала дозвониться до ее отца, но ее мачеха послала меня куда подальше. Мне жаль. Я работаю дояркой, и через четыре часа мне нужно выходить на работу. Мэри одна. Ей очень плохо. Мне казалось, я должна вас предупредить.

Бен без сил опустился на кровать:

– Ей совсем плохо?

– Мэри поставили капельницу, но тошнота не прошла. Извините, Бен, больше я ничего не знаю. Где вы?

– В Окленде.

– Мне позвонить еще кому-нибудь?

Звонить некому. Мэри не от кого ждать помощи.

– Нет, – ответил он голосом, который показался ему чужим. – Я еду к ней.

Вызвать вертолет в два часа ночи не удалось даже Бену Логану, несмотря на его связи и влияние. Поэтому он отправился к Мэри на автомобиле. Вероятно, он не раз превышал скорость. К счастью, дороги были пустынными.

Мэри в больнице, ей плохо. Мэри больна, потому что вынашивает его ребенка.

Мэри. Что у нее? Гиперемезис гравидарум? Нужно было посмотреть в Интернете, что это такое, но Бен не успел.

Черт побери, почему машина едет так медленно? Бен окончательно терял терпение, когда приходилось сбрасывать скорость в городской черте. Только мысль о ночевке в тюрьме и конфискации автомобиля заставляла его сохранять благоразумие.

Мэри, Мэри, Мэри, Мэри… Она может потерять ребенка…

– Я не против, – сказал он вслух. – Лишь бы выжила Мэри. Но нет. Будут жить оба: она и мой ребенок.