Не спуская с Сэма глаз, она направилась к стеклянному шкафчику, где были разложены монеты и красовались фарфоровые безделушки. За исключением этого предмета мебели, в магазине царил удивительный кавардак: товары стояли где попало, прямо на полу или на полках, и невозможно было уловить во всём этом хоть какую-то логику. Наконец она выдвинула ящик со множеством старинных монет в более-менее сносном состоянии. Но увы! Ни одной монеты с отверстием. Сэм разочарованно вздохнул. Даже если им с Лили удастся отыскать новый Камень, без монеты правильной формы домой не вернешься.

Он для виду повертел в руках пару медяков и положил их обратно на красный бархат. Надежда оставалась только на странную букву «U»…

— Мой отец коллекционирует немного другие монеты… — проговорил он. — Но, знаете, у вас очень красивый логотип над магазином, вы не могли бы рассказать, что он означает?

— Красивое что? — спросила женщина, вытаращив глаза.

— Ну, рисунок рядом с названием магазина. Это ведь такой головной убор, который носили египетские боги, да?

Если он рассчитывал поразить старую курицу эрудицией, то совершенно напрасно:

— Раз ты сам знаешь ответ, зачем задавать вопрос?

— Ну, просто интересно, почему вы решили использовать именно этот символ, а не какой-нибудь другой, — не сдавался Сэм.

— Не я выбирала символ, — раздраженно ответила она. — И вообще, какое тебе дело?

Антикварша защелкнула ящик с монетами и вернулась за прилавок, по дороге зацепив колонну, украшенную сверху хрустальным кубком, который показался Сэму смутно знакомым.

— Ну так что? — поторопила она его. — Будешь что-нибудь покупать или нет?

Сэм не терял надежды. Если антикварша не сама придумала логотип, значит, помимо нее здесь есть кто-то еще.

— Наверное, рисунок выбрал тот человек, который находится сейчас на стройке? Я видел фургон вашего магазина, он припаркован там рядом.

Женщина ответила не сразу. Она снова вытаращила глаза, и уголок рта нервно задергался. Сэм готов был поклясться, что она испугалась.

— На стройке? На какой еще стройке? — медленно проговорила она.

Мальчик решил наудачу продолжать. Какую информацию он надеялся получить? Знает ли антикварша о существовании Камня? Может ли хоть что-нибудь рассказать?

— Там, где сносят дома черного квартала, — произнес он. — Любопытно, с чего бы это кому-то из вашей фирмы интересоваться старыми негритянскими лачугами? Вряд ли там можно отыскать археологические ценности…

— Я вообще не понимаю, о чём ты говоришь, — рявкнула она.

Тогда Сэм решил пойти ва-банк:

— Кажется, у водителя фургона на плече татуировка в виде таких же рогов и солнечного диска, да?

Вопрос произвел на антикваршу просто убийственный эффект. Она вдруг резко нырнула под прилавок, Сэм даже успел подумать, что она потеряла сознание. Но женщина тут же вынырнула обратно, держа в руках старинное ружье.

— Ах ты, маленький проныра, — закудахтала она, целясь в него из антикварной пушки с дулом в форме воронки. — Откуда ты взялся? И чего вынюхивал на стройке?

Сэмюел сделал шаг в сторону, чтобы укрыться за колонной, украшенной хрустальным кубком, надеясь, что антикварша не станет стрелять в такую ценную вещь.

— Просто гулял, — ответил он. — Ничего плохого не делал.

Искаженное изгибами стекла лицо старой курицы напомнило Сэму призрачные черты того, кто угрожал ему в недавнем кошмаре. Плохой знак…

— Кто тебя подослал? — крикнула она. — Предупреждаю, я выстрелю, можешь не сомневаться! Ты не первый воришка, который является и нападает на честных торговцев… Уж лучше сам расскажи, откуда знаешь про стройку и про татуировку, иначе…

Но ее угрозы оборвала раздражающая трель дверного колокольчика: посетитель… Антикварша быстро сунула оружие под прилавок, и Сэмюел бросился к двери, едва не сбив с ног входившего в магазин представительного господина в костюме и с моноклем. Не обращая внимание на его возмущение, Сэм бросился наружу и исчез на соседней улице. Он не узнал ничего нового о странной букве U, зато раздобыл нечто куда более ценное — идею, как вернуться в настоящее! Он наконец сообразил, что напомнила ему хрустальная чаша на колонне… Хрустальный кубок Жака Картье — тот самый, который Барнбойм передал музею Сент-Мэри! Барнбойм, Сент-Мэри! Сент-Мэри, Барнбойм! И как только он раньше не догадался?!

— Вы уверены, что надо ехать прямо сейчас?

Огромное здание чикагского вокзала, украшенное синими и красными флажками, наполняли звуки джазового оркестра и торопливых шагов.

— Я уже хорошо себя чувствую, — убедительно закивала Лили. — И достаточно отдохнула…

Ее выздоровление, надо отметить, было таким же внезапным и необъяснимым, как и болезнь. Вернувшись в бакалейную лавку после вылазки в «Рай коллекционера», Сэм обнаружил сестру сидящей на краю кровати: она собиралась проглотить стопку блинчиков с сахаром и запить их большим стаканом яблочного сока. Ночью высокая температура уже не возвращалась, и сегодня Лили очень неплохо держалась и, несмотря на бледность, изо всех сил старалась выглядеть совершенно здоровой.

— Ну и хорошо! — с облегчением произнес Джеймс Адам. — Билеты у вас? И листок с маршрутом? Поезд отправляется через пятнадцать минут!

Сэмюел кивнул и помахал бумажками.

— Не знаю, как вас отблагодарить, мистер и миссис Фолкнер. И за деньги, и за прием…

— А мне всё-таки кажется, что вам следовало подождать денек-другой, — вздохнула Кетти. — Если у девочки в дороге опять подскочит температура, что будете делать?

— Родители уже четыре дня нас не видели, — сказала Лили. — Они, наверное, от волнения с ума сходят.

И это было даже не совсем ложью…

— Родители… — недовольно проговорила прабабушка. — Хорошо же они о вас заботятся, эти ваши родители!

Тут подоспел Донован — как раз кстати, чтобы сменить тему:

— Мама, мама! Там новый «Пасифик-231»! Я еще никогда не видел такого огромного паровоза! А как дымит, ты не представляешь!

— Сэмюел и Лили уезжают, сынок, пора прощаться.

— Вы насовсем уезжаете? — спросил мальчик.

Лили наклонилась к нему и кивнула. Потом достала из кармана маленькую плюшевую зебру, которую подарила ей тетя Люси.

— Держи, Донован, это подарок. Его зовут Зеб, он помогает всем, кому грустно. Если когда-нибудь тебе будет плохо, прижми его к себе покрепче и подумай о нас — сразу станет веселее!

Она нежно поцеловала мальчика в обе щеки и выпрямилась, едва сдерживая слезы.

— Ну, идемте на платформу! — сказал Джеймс Адам. — Будет обидно опоздать на поезд…