С другой стороны, меня вполне устраивает, если Бабетта доложит своему императору, что этот Ричард уверен, как стадо слонов, и несокрушим, как Большой Хребет, в долгой войне обязательно победит, если не наделает грубых ошибок, так что ставку стоит делать на него по-прежнему.

Дав им срисовать карту для оперативных надобностей, я покинул шатер Меганвэйла. Здесь все в порядке, Меганвэйл предупрежден, что сюда идут две армии Мунтвига, но только две, а с последней, надеюсь, разберемся там на месте, в самом Сакранте.

Так что можно возвращаться. Что сейчас делается в Мезине, Ламбертинии, Варт Генце… интересно и важно, но придется обождать. Или же понаблюдать через Зеркало Горных Эльфов, не проламываясь на ту сторону, хотя увижу только быт, а чтобы уловить или услышать нечто важное, пришлось бы наблюдать целыми неделями, а тут и часа лишнего нет.

Часовые, что иногда заглядывают в шатер, передавая какие-то сведения, делают непроницаемые лица при виде раскрепощенной Бабетты; Меганвэйл старается сдержать одобрительную улыбку. То, что она не простолюдинка, видно издали, а вблизи заметно и то, что очень даже не простолюдинка. Даже настолько высока по происхождению, что не считает нужным соблюдать некоторые правила, обязательные для простых леди. К примеру, добродетельные римские матроны императорской семьи и невинные девушки спокойно принимали ванны в присутствии мужчин-рабов.

Меганвэйл, когда мы оказались наедине, шепнул тихонько:

— Ваше высочество, только свистните, если понадоблюсь… Это кто, если не секрет?

— Сам пока не знаю, — ответил я. — Есть догадки насчет родни императору…

— Вильгельму?

Я покачал головой.

— Герману Третьему.

Он охнул, отшатнулся.

— В самом… деле? Который за океаном? Южный континент? А что, те земли настоящие? Там же великаны, драконы, люди с тремя головами…

— Враки, — сказал я авторитетно. — Никакие не три, а, как у всех, только две.

— Так у нее ж всего одна?

— Кто знает, — ответил я неопределенно, — люди там не совсем такие, как мы. Кроме того, может быть, знать так вообще одноголовая? Есть догадки, что она сестра императору, но другие предположения гласят, что дочь или внучка. В общем, ухо надо держать востро. Из обоза срочно вызовите всех магов, пусть тайком наблюдают за ней, за шатром, за людьми… Священники — тоже.

Лорды, предчувствуя, что я так же таинственно исчезну, как и появляюсь, старались не тревожить меня, своего верховного главнокомандующего, к тому же мне выпало счастье принимать такую гостью, а Бабетта откровенно радовалась, щебетала, устраивалась в шатре так, словно собирается провести в нем всю жизнь.

Я наблюдал за ней с интересом: она ухитряется быть светлокожей, хотя и загорела за ушедшее лето; Бабетта перехватила мой испытующий взгляд, в деланом изумлении приподняла брови.

— Что-то не так?

— Все так, — заверил я, — даже слишком. Я бы сказал, что ты всю жизнь провела в шатрах… если бы не видел тебя в замках, королевских дворцах.

— И что, я там другая?

— Абсолютно.

Она заулыбалась.

— Ой, как это здорово! Женщина и должна быть разная. Мы должны удивлять и радовать.

Я спросил медленно, не сводя с нее взгляда:

— Императорский дворец… сильно отличается от королевских?

Она чуть запнулась, я выбрал удобный момент для вопроса, вскинула на меня ясный взгляд сияющих глаз.

— Ах, Рич… не поверишь, но император Герман всегда с удовольствием слушает о тебе рассказы.

— Ого, — пробормотал я, — даже рассказы? И много их?

— Достаточно, — пропела она нежным голосом. — А еще он был очень впечатлен, когда я сообщила ему о такой малости, на которую ты, возможно, даже не обратил внимания…

— Ну-ну?

— Твои армии, — сообщила она.

— Да, — согласился я с гордостью, — они… хороши. Мужчина должен жрать мясо и воевать с врагами, не так ли?

— А знаешь, — спросила она, — что самое удивительное?

— Да у нас все удивительное, — сказал я скромно. — Особенно их лидер, не заметила?

Она ласково погладила меня по щеке.

— Это да, только он мог такое придумать, продумать и воплотить… Все твои войска идут под одним общим знаменем и одним гербом!..

— Гм, — ответил я, — ну, вообще-то, я это заметил, все-таки моя, конечно же, гениальная идея… у меня все они гениальные, хотя и с вывертами, которые даже я не совсем понимаю. Ну а как иначе?

Она напомнила живо:

— Иначе везде, в любом королевстве!

— У меня, — объяснил я с подчеркнутой скромностью, — не сборная из дружин сотен удельных лордов.

— Вот-вот, — перебила она. — У Мунтвига армия, сам знаешь, побольше твоей, но у него именно сборная, как ты говоришь.

— Старого образца, — сказал я самодовольно. — Как у всех. А у меня армия нового. Так что зачем множество знамен? Разве что личные у полководцев… Так, говоришь, впечатлен?

— Весьма, — подтвердила она. — Много раз просматривал. Понимаешь, это же мечта любого короля, тем более императора, — иметь такую армию. Собственную!

Я ощутил холодок, спросил быстро, пока она не исправила промах:

— Он наблюдает через хробойлов?

Она запнулась с ответом, даже опустила взгляд, подбирая слова.

— Рич, дорогой… давай, не спрашивай такое, а я не стану врать.

— Хорошо, — согласился я. — Только не знаю, о чем спрашивать не стоит, у вас тайны на каждом шагу, потому ты сама, без всякого стеснения, говори, ты же достаточно бесстыдная, верно? Или бесстыжая, как точнее?

Она заулыбалась.

— Ах, Рич, какой ты чудный!.. Всегда удивлялась, почему так влюбилась, а теперь вижу.

— Служба, — ответил я мудро и загадочно.

— Рич?

— Говорю, — пояснил я гордо, — что вот никому не служу, а это достаточно необычно. И привлекает внимание.

Она хитро улыбнулась.

— Совсем-совсем никому?

— Никому, — подтвердил я.

Ее губы раздвинулись шире.

— А Господу, как ты говоришь?

— И ему не служу, — пояснил я. — Иду под его знаменем как доброволец. Его идеи обустройства мира и человека меня восхищают! Потому я с ним. А еще потому сражаюсь с теми, кто его не признает.

Ее взгляд стал серьезнее, она проговорила медленно:

— Добровольцы… опаснее.

— Еще бы, — подтвердил я. — Убежденность в своей правоте — великая сила, сдвигающая горы! А императору, понятно, только служат… за деньги, должности, земли, титулы, звания, награды, почести… Только я не понимаю, чем он мог бы привлечь людей Севера? Мы все-таки служим по большей части из-за чести, а это такая штука… если это штука, которую купить или продать трудновато. Человек чести может отказаться от горы золота ради какой-то ерунды, с точки зрения императора… или просто южанина, а это их поставит в тупик.