Когда офицеры перехватили Гао Синя, пытавшегося бежать, они не стали его расстреливать.

— Много чести, — решил капитан. — С людьми надо говорить на понятном им языке…

Тут поручик взял широкий нож-дао и молниеносным движением распорол старосте брюхо снизу доверху, словно рыбе-собаке хэтунь. Гао Синь от неожиданности даже не вскрикнул, только глаза выпучил да зубы оскалил, будто грешник в аду. В следующее мгновение капитан железными вилами, которыми подсаживают в печь пекинскую жареную утку-каоя, подцепил в животе старосты кишки и стал наматывать их на вилы, приговаривая:

— Вот тебе уважение к гостю! Вот тебе ритуал-ли!

Староста хрипел ужасно, скрежетал зубами, как удавленник, вращал белками, скрючивал пальцы, но не единого крика так и не издал. Видя, что староста не кричит и не просит прощения, контрразведчики разочаровались и так его и бросили, кишками наружу…

Когда Настена и ходя вошли в дом Гао Синя, он был еще жив; окровавленный, лежал на полу с закатившимися в зенит глазами, на губах его вспухала и опадала кровавая пена. Красно-розовые внутренности из распоротого живота, синея, валялись рядом, тянулись длинной связкой… Настена упала на колени и заплакала, ходя стоял, окаменев; с улицы, боясь войти, подвывала Айнюй.

Весь день Гао Синь так и пролежал на полу, время от времени беззвучно охая ртом, как рыба, выброшенная на берег. К нему боялись подойти, боялись дотронуться, все ждали, что он умрет. А он лежал, охал ртом, мучился неимоверно, но умирать никак не хотел.

Наконец пришла ворожея бабка Волосатиха, поплевала на руки, матерно ругаясь, стала запихивать кишки обратно. Уложила все чин чинарем, и тут случилось чудо: лицо у китайца сделалось спокойным, он глубоко вздохнул и умер.

На следующий день в дом к старосте Андрону постучались. Он ждал милиции из района, потому открыл сразу, не спрашивая. На пороге, однако, вместо милиции стояли ходя Василий и два незнакомых китайца.

Много на своем веку дед Андрон повидал китайцев, но таких видел в первый раз. Были они совершенно одинаковые, но не так одинаковые, как обычно бывают китайцы между собой, а так, что поменяй местами — и все равно не различить. Но не это поразило старосту, больше всего поразили его глаза китайцев — совершенно черные, без белков, словно чернил налили в стакан до самых краев, еще чуть-чуть — и выльется.

— Это кто такие? — спросил Андрон у ходи Василия.

— Вэйфанжень, — отвечал ходя и, видя, что непонятно, пояснил: — Ангелы смерти.

Старосту всего передернуло морозной судорогой.

— На ангелов не очень-то похожи, — сказал он.

— Не беспокойтесь, дело свое знают…

Из последующего разговора стало ясно, что вэйфанжени пришли из соседней китайской деревни, чтобы поймать и наказать убийц, а именно закопать их в землю живьем.

— Где же ты их поймаешь, — вздохнул староста, — тайга большая, они уже невесть куда ушли.

— Найдут, — сказал ходя убежденно, — везде найдут, куда бы ни спрятались.

— А ко мне ты их зачем привел? — спросил староста, пораженный его верой в желтых ангелов.

— Положено, — сказал ходя Василий. — Чтобы все по закону, официально.

— По закону ко мне вон сейчас следователь приедет, свидетелей опрашивать будет, — проворчал дед Андрон.

— Следователь сам по себе, вэйфанжени — сами, — загадочно отвечал ходя…

Гао Синя похоронили со всеми положенными почестями, а про вэйфанженей как-то забыли. Впрочем, забыли не все. Спустя некоторое время стали доходить до нас смутные слухи о том, что по лесам и деревням рыщут два китайца, одинаковых с лица и с черными глазами вовсе без белков. Они рыскали не просто так — искали двух бывших офицеров Белой армии, один высокий, другой — низенький, повинных, как говорят, в жестоком убийстве какого-то старосты. Офицеры эти, конечно, скоро узнали, что их преследуют, и сами начали охотиться за черноглазыми. Черноглазые, однако, проявили необыкновенную увертливость и не попали ни в одну из ловушек, устроенных для них врагами, а сами между тем с каждым днем приближались к цели все вернее.

Но фортуна оказалась на стороне капитана и поручика. Им удалось добраться до Владивостока и сесть на корабль, идущий в Японию. Из Японии они добрались до Америки, оттуда переместились в Европу, где следы их затерялись окончательно. Вэйфанжени, очевидно, отчаявшись добраться до них, растворились где-то в необъятных просторах Уссурийского края…

Спустя год в знаменитом парижском Café de l’Univers чемпион мира по шахматам Александр Алехин давал сеанс одновременной игры. Собравшиеся любители волновались, шелестели шахматными журналами, просматривая комментарии к недавним партиям русского гения, надеясь в последний момент изыскать нечто такое, что поставило бы сеансера в тупик.

За пять минут до начала Алехин вошел в кафе, оглядел шахматные столики, выставленные покоем, и сдержанно поздоровался. Сегодня он выглядел необычно — в мягкой шляпе, которая больше бы подошла его извечному сопернику Капабланке, и темных солнцезащитных очках.

— Господа, прошу простить за столь странный вид, — сказал он, — я ухитрился подхватить воспаление роговицы. Но это ничего не значит, сеанс состоится, даже если я вовсе ослепну.

Все засмеялись: Алехин был известен своим мастерством в игре вслепую. Сеанс начался.

Если бы зверски убитый Гао Синь встал сейчас из могилы и вошел в кафе, он бы легко узнал среди участников сеанса своего мучителя — высокого капитана из армии барона Унгерна. Тот слегка располнел, был одет в элегантный белый костюм и выглядел вполне респектабельно, никто не опознал бы в нем жестокого убийцу и подручного «белого дьявола», как звали когда-то полковника Сепайлова. Капитан был давним поклонником шахмат, еще до революции получил первую категорию, а потому играл цепко и сильно. Но этого, конечно, было недостаточно, чтобы обыграть чемпиона мира — пусть даже и в сеансе.

Позиция капитана ход за ходом понемногу ухудшалась, хотя он защищался, как лев. В какой-то момент она стала практически безнадежной, надо было сдаваться. Но капитан использовал последний шанс, подстроил хитрую ловушку. Конечно, гений комбинации Алехин просто не мог попасть в такую ловушку — и, однако, попал. Он сделал несколько быстрых ходов, забрал беззащитную ладью и…

— Вам мат, господин Алехин, — торжествующе заявил капитан, но внезапно осекся. Алехин снял солнцезащитные очки, из-под шляпы глядели теперь страшные черные глаза без белков.

— Это вам мат, господин капитан, — отчетливо произнес ангел смерти…

В это же самое время второй известный нам офицер, невысокий поручик, вошел в винный магазин мадам Бриоли. Сухонькая хозяйка заведения стирала пыль с полок, негромко бормоча что-то себе под нос.

— Шикарная погода, мадам, — вежливо сказал поручик. — У меня сегодня небольшая дата — год, как я живу в Париже…

Не дожидаясь, пока он закончит, старушка перемахнула через стойку и нанесла поручику сокрушительный удар ногами в грудь. Поручик, бывший когда-то чемпионом Отдельного жандармского корпуса по джиу-джитсу, в последний момент успел уклониться. Но против тяжеленной бутылки «Вдовы Клико», которая обрушилась ему на голову со всего маху, аргументов у него не нашлось.