– Каковы же потери у команды Фрэнка?

– Ну большинство отделались легким испугом и небольшим шоком. Но как минимум на ближайшую пару дней Жаклин работой себя обеспечила. Слегка пострадал сам Фрэнк и парочка его сержантов, изображавших подтанцовку. Они оказались в самом эпицентре шоковых взрывов и в активной зоне действия нейропарализатора – практически в совершенно голом виде. Еще шестерых пришлось экстренно отправить на материк для полного восстановления рефлекторных функций. Этим ребятишкам так досталось, что их грузили на транспорт прямо в закрытых носилках, поскольку они до сих пор не отошли от полученного шока. Говорят, что и самого Фрэнка нехило зацепило. Когда с Жаклин случилась истерика, он от удивления даже сорочкой не успел прикрыться. В результате в его медицинской карте теперь стоит весьма занятный диагноз – «обострение светочувствительности глаз плюс частичная мышечная атония в области паха». Так что на этой неделе ценность Фрэнка в сексуальном плане будет практически приближена к нулю. Тем более что пострадавшим предписан полный карантин на время госпитализации. Боюсь, это обстоятельство добавит к его диагнозу еще и психологический стресс.

– Я вижу, тебе его совсем не жалко?

– Ничего. Воздержание и легкий стресс пойдут Фрэнку только на пользу.

– А ты не боишься, что он, несмотря ни на что, начнет приставать к Жаклин. Ведь лечить-то их там больше некому. Замену ее бывшему напарнику пришлют только через пару недель. Вот кто счастливчик так счастливчик! Отработал контракт, и теперь, наверное, загорает на флоридских пляжах…

– Ты шутишь? После того, что Жаклин сделала с ним, Фрэнк будет воспринимать ее исключительно как ходячее стихийное бедствие, а не как представителя противоположного пола!

– Ты же сама говорила, что Фрэнк любит женщин с характером?

– Но только не двинутых на работе мужеподобных истеричек.

– Так у него же там особого выбора-то не будет!

– Так у него там и вставать еще долго не будет!

Обе снова дружно залились смехом.

Наконец с кофе и пирожными было покончено. Расплатившись, девушки направились на главный щит управления, благо до него от буфета было не более минуты ходьбы. Ровно в восемь они были на месте.

Зал главного щита являл собой не особо примечательное, но достаточно вместительное для шестидесяти операторов смены помещение, стены которого были сплошь заставлены различными приборами, компьютерными мониторами и терминалами. Здесь ежесекундно обрабатывалась информация, поступающая со всех отсеков от основного и вспомогательного оборудования, а также велся мониторинг показаний внешних датчиков. Это был мозг станции, который руководил всеми процессами, связанными с ее текущей эксплуатацией и обеспечением дальнейшего функционирования.

Дежурный комендант ночной смены Серж Авеньи и его помощник Ганс Штокман представляли собой не менее колоритную парочку, чем Кэтрин и Аманда. Если у американок резко бросались в глаза расовые различия, то в случае с европейцами Авеньи и Штокманом контраст заключался в традиционном различии национальных типажей Старого Света.

Гасконец Авеньи словно сошел со страниц исторических романов семьи Дюма: худощавый кареглазый брюнет невысокого роста, с длинными волосами, забранными на затылке в хвост, и усиками, а-ля «президент де Голль».

Уроженец немецкого Рура Ганс Штокман внешне был полной противоположностью своего шефа: статный голубоглазый блондин очень высокого роста, с короткой прической «полубокс» и рельефной мускулатурой торса, которая угадывалась даже под неплотно облегающей спецовкой главного оперативного дежурного.

За свою классическую внешность оба получили на станции соответствующие клички: Мушкетер и Ариец. Характеры у них тоже были под стать внешности, совершенно разные. Мушкетер страдал излишней импульсивностью и склонностью к рискованным авантюрам, а Ариец доставал всех своим истинно нордическим спокойствием, обстоятельностью, педантичностью и неторопливостью. Единственное, что у них было общего,– это возраст. Обоим было по двадцать восемь лет.

Именно различия сделали Авеньи и Штокмана не только коллегами по работе, но и довольно близкими друзьями. Они гармонично дополняли друг друга, что положительно сказывалось на эффективности их совместной работы.

Войдя в зал управления, Кэтрин подошла к терминалу оперативного контроля и расписалась в регистрационном журнале и протоколе приема-передачи смены. Затем для ознакомления взяла со стола пресс-бюро последние информационные сводки и направиласьк резиденции дежурного коменданта, одновременно с интересом наблюдая за процессом пересменки оперативного персонала. Ее всегда волновал этот момент – момент принятия ответственности и постепенного обретения власти.

Зал бурлил. У главного терминала, яростно жестикулируя, отдавал последние распоряжения Мушкетер. Чуть правее чем-то не на шутку встревоженная Аманда раздраженно уточняла что-то у флегматично спокойного и невозмутимого Арийца. О чем они там беседовали, с такого расстояния услышать не представлялось возможным. Вокруг было довольно шумно. Кэтрин от удовольствия закрыла глаза и томно потянулась, разгоняя остатки сна. Но в полной мере насладиться окружающей суетой она так и не успела.

– Я гляжу, милашка Кэтрин еще окончательно не проснулась! – Мушкетер возник у нее за спиной неожиданно и как обычно застиг Кэтрин врасплох, заставив ее щеки вспыхнуть возмущенным румянцем.

– А я смотрю, Серж, ты, как всегда, горишь на работе? – Кэтрин попыталась скрыть смущение за маской презрительности и первая начала ставшую уже традицией словесную перепалку с Мушкетером.– Хотя это-то и понятно. Некоторые предпочитают добиваться трудовых успехов на работе, чтобы иметь оправдание своего бессилия в постели.

– Мадемуазель, ровно через восемь часов я готов доказать вам, что мои успехи в постели ничем не уступают достижениям в профессиональной сфере деятельности.– Авеньи улыбался во весь рот, явно получая неописуемое удовольствие от затеянной перебранки.

– Ах ты провокатор! Ну ладно, шутки в сторону. Ты хочешь что-то мне сказать, Серж?

– Да, Кэтрин.– Лицо Авеньи мгновенно приобрело сосредоточенное выражение.– Боюсь, что у тебя будет веселенькая смена.

– Что-то произошло?

– Да, кое-что. И нам с Михаэлем кажется, что в твою смену могут возникнуть еще более серьезные проблемы.

– Что-то многим сегодня неприятности мерещатся. Знаешь, Мушкетер, как говорят русские: «Когда кажется – креститься надо». Хотя, насколько я знаю, вы с Арийцем паникерами никогда не слыли. Ладно, мальчики, о чем вы хотите меня предупредить?

– О-ля-ля! Лапуля, откуда у тебя такие познания о русских фразеологических оборотах? Только не говори мне, что твои предки – выходцы из старорусской аристократической семьи царского Петербурга.– Авеньи лучезарно улыбнулся, забавно шевеля усами, и сделал шутливый реверанс, но тут же сам себя одернул: – Хотя, нет, Кэт, молчи. Не разрушай красивый романтический образ, так кстати возникший в моем изнывающем от окружающей серости сердце.