– Но я знаю массу случаев, когда люди, попав в описанную тобой ситуацию, смогли спастись бегством или даже убить хищника практически голыми руками.

– И мне приходилось слышать про такие случаи. Но я также знаю, что спасшимся помог не разум, а интуиция. Как я уже говорил, в организме любого человека существует генетически заложенный природой механизм подавления мозговой деятельности за счет выброса в кровь активных химических веществ вроде адреналина. В результате управление человеческим телом переходит к интуитивной сверхразумной части человека, которая больше характеризуется энергетическими параметрами, чем материальными. Поэтому скорость реакции человека возрастает многократно, а в некоторых случаях обгоняет само течение времени. Два умелых бойца в поединке могут со стопроцентной вероятностью предугадывать движения и действия друг друга за секунды до их начала. А шахматный гроссмейстер за доли секунды после первого хода более слабого противника поймет, как через пару минут закончится игра. И дело тут не в отработанных до автоматизма рефлексах, а в умении эффективно использовать химический механизм подавления активности мозга и гегемонии разума. И в мастере, и в ученике заложен один и тот же набор инстинктов, но используется он с разной эффективностью. На этом и решили сыграть наши военные спецы и ученые для создания противовеса сверхтехноразумной армии Конфедерации. Соединение последних достижений в области фармакологии, геноинженерии, психиатрии и гипноза с древнейшими методиками медитации, техниками развития духа и тела, собственно говоря, и породило псионику, которая по сути является всего лишь следующим шагом эволюции внутреннего самосовершенствования и освоения приемов рукопашного боя. Просто долгие десятилетия упорных физических тренировок и духовных медитаций заменены пятью годами теоретического, а затем практического освоения методов управления метаболизмом собственного тела при помощи ученых и под руководством опытных инструкторов-йогов.

– Ты хочешь сказать, что псионики – это не сверхлюди, а просто хорошо обученные бойцы, в совершенстве владеющие своим телом, метаболизмом и разумом?

– Да, Проф. Поэтому повторяю: не обольщайтесь насчет моих возможностей.– Я подтянул поближе к себе две кипы с морской униформой и стал готовить импровизированный лежак.– Учитывая развитие современных средств ведения войны, мое положение еще хуже, чем у мастеров рукопашного боя в седой древности. Они могли уклоняться от стрел и даже ловить их, но были практически бессильны против огнестрельного оружия. Я могу в течение пяти минут уклоняться от пуль и даже их обездвиживать, но противодействовать излучению встроенного боевого лазера робота или киберклона ментальный щит псионика сможет не более пары секунд, после чего мое тело будет обречено на гибель. Гипнотизеры прошлого века были способны часами внушать и воздействовать одновременно на сотни людей. Я же, в условиях современного развития индивидуальных средств подавления стороннего пси-воздействия, смогу захватить минутный контроль лишь над пятью-шестью противниками, поскольку потрачу массу времени и сил на преодоление их блоков пси-защиты. Да и то при условии, что столкнусь с людьми или мутантами, а не с роботизированной или киберклонированной пехотой. Сплоченному действию двух современных систем «ИскИн» я еще смогу что-нибудь противопоставить, но команда из трех механоидов за пару минут гарантированно сведет меня в могилу. Про личную огневую мощь я вообще молчу.

Тут мне на равных можно тягаться только с аравийским спецназовцем. К тому же надо учитывать тот факт, что у наших будущих противников может иметься опыт боевого столкновения с псиониками. Следовательно, у них, возможно, есть на вооружении отработанные методы и тактика оперативного противодействия. Короче говоря, Проф, предупреждаю сразу: если по ходу операции мы привлечем к себе излишнее внимание и конкретно за нами на незнакомой территории начнет охоту пусть даже небольшое подразделение любого из потенциальных противников, то нам скорее всего не светит ничего хорошего, даже с учетом возможностей вашего изобретения. Поэтому самая лучшая для нас тактика – не светиться и держаться в тени, при этом в целях маскировки по возможности как можно дольше находиться вблизи огневого контакта конфедератов и арабов.

– Приходится признать, Николай, что ты действительно поубавил мой оптимизм,– голограмма Профа озадаченно потирала виртуальные виски.– Между прочим, твое начальство не было таким категоричным, когда убеждало меня принять участие в этой авантюре.

– Да бросьте вы сразу впадать в панику, Проф.– Я удобно устроился на самодельном лежаке и уже начал потихонечку кемарить.– Любая разведка или диверсия – это по определению авантюра. А шансы на успех у нас хоть и маленькие, но есть. Поверьте, мне приходилось бывать практически в безвыходных ситуациях – и ничего, выжил. Вы же сами говорили, что читали мое досье. А охладить ваш боевой пыл надо было обязательно. Как иногда говорит мой шеф: «На войне оптимизм должен всегда идти под руку с осторожностью». И вообще, пора на боковую. Нам с вами надо немного выспаться. А то неизвестно, какую программу посещения приготовили для нас моряки с Третьей Балтийской. Только напоследок можно один личный вопрос?

– Конечно.

– А на кой черт вы вообще согласились участвовать в этом предприятии? Вы же гражданский, присяги не давали. Неужели вы думаете, что нельзя было найти или подготовить компетентного человека из числа военных головастиков? Или вам жить надоело и захотелось испытать азарт компьютерного боевика в реальности? Но вы вроде уже в возрасте для таких опасных игр…

– Во-первых, Ник, я не столько живу, сколько существую. И мое положение – это далеко не бессмертие, поскольку жить моей киберклонокопии осталось от силы лет двенадцать. А потом что? Биологический прототип лежит на кладбище. Снова делать копию не с чего. Как только у этой железяки выйдет ресурс, мне придет конец. Свою научную карьеру блестящего ученого я практически закончил. Мозг киберклона так же подвержен усталости, как и мозг его биологического прототипа. Несколько моих более молодых коллег и учеников на сегодняшний день можно считать более талантливыми учеными, чем я. Так зачем жертвовать ими, а не моими ржавыми, прости уж за каламбур, мозгами? А подготовить кого-нибудь из военных спецов на моем уровне или на уровне моих учеников за два-три дня, думаю, практически невозможно. Слишком узкая спецификация знаний. Реально нужно несколько месяцев, а времени, как вы сами понимаете, нет. Но если честно, Ник, все это частности. Самое главное – мне самому жутко любопытно узнать и увидеть, что же происходит на «Наутилусе». Любопытство, наверное, единственное сильное чувство, которое мне осталось. Так чего же мне терять или бояться?

– Да, Проф, мы отлично дополним друг друга. Я-то ведь с детства любопытством не страдаю,– выдав последнюю фразу, я провалился в глубокий, но чуткий сон.

Стремительное появление двенадцати хищных теней на границе визуальной видимости не стало полной неожиданностью для шестерых боевых пловцов из отряда «Тюлени», которые вот уже второй час осуществляли внеплановое учебное патрулирование западного сектора зоны безопасности охранного периметра станции «Наутилус» на глубине трехсот пятидесяти футов. Оператор с диспетчерского центра связи и наблюдения заблаговременно предупредил командира патруля, что в направлении его группы движется стая из двенадцати крупных акул, судя по всему белых касаток.