Старые законы воплотились: теперь у них есть сталь, зубы и гончие, чтобы получить то, что им причитается.

С бешено бьющимся сердцем я понеслась по тропе из маков, пытаясь опередить звяканье и бряцанье сигналов тревоги в моей голове. Мне чудилось, что за спиной я слышу тяжелое дыхание, громкую поступь преследователя. Я мчалась вперед, поворот за поворотом, пока не потеряла из виду цветы и не осознала слишком поздно, что потерялась.

А скрипка продолжала играть.

Я прижала руку к груди, стараясь перевести дух. Губы перебирали имена: Йозеф? Кете? Франсуа? – но кто отыщет меня здесь, одну и неузнанную? Я подумала о Короле гоблинов, и жар в груди усилился, превратившись в глубокую душевную боль.

За спиной в кустах что-то зашуршало. Я обернулась посмотреть и задохнулась от ужаса.

Из тени на меня надвигалась фигура, с черной, как ночь, кожей и бледными, как луна, глазами. Пальцы сломаны, скрючены и похожи на увядшие виноградные ветви. Они обвились вокруг шеи скрипки, смола на которой рассохлась и потрескалась от времени. Из гнезда паутины и пуха вырастала корона из оленьих рогов, но лицо, смотревшее на меня, было человеческим. Знакомым.

Его лицом.

– M… mein Herr?

С его губ не сорвалось ни звука, ни один мускул не дрогнул на лице. Это лицо было мне очень дорого, несмотря на то, что оно сильно изменилось, но я смотрела в глаза незнакомца. Радужные оболочки разных цветов полностью выцвели, стали бело-голубыми и сверкали во мраке, и в их глубинах не было ни намека на узнавание.

– Mein Herr? – повторила я.

Ледяные глаза не засияли, в них не вспыхнула привычная искра любви. Я не знала, смогу ли вынести тяжесть своего разбитого сердца.

– О, mein Herr, – с трудом вымолвила я. – Что они с тобой сделали? Что я сделала?

Медленно и осторожно, в надежде не спугнуть лесного зверя, я подняла руку, широко расставив пальцы. Я дотянулась до его щеки, прижала ладонь к его коже, ощутив его плоть. Король гоблинов стоял не шевелясь, и я подошла к нему ближе, еще ближе; мы смотрели друг другу в глаза, а я все сокращала расстояние между нами, нащупывая новые границы между нами. Его зрачки расширились, и бледный круг вокруг них стал более глубоким, серо-голубым и приглушенным зеленым.

– Элизабет?

Он дернул головой, услышав, как кто-то произнес мое имя.

– Элизабет!

– Нет, – прошептала я. – Нет, пожалуйста, будь, ты, со мной.

Но не успела я и глазом моргнуть, как он исчез. Лицо, которое я приласкала, оказалось обвитым ветром стволом вишневого дерева, корона из оленьих рогов – его ветвями, а глаза – парой звезд на ночном небе, которые подмигивали мне, жестоко усмехаясь. От отчаяния я едва не упала на колени. Разумеется, это был лишь дурной сон. Только мои тоска и одиночество, оживившие тени в моей голове.

– Элизабет! Ах, вот вы где! – произнес незнакомый голос с едва уловимым акцентом.

Посмотрев через плечо, я едва не потеряла сознание: в воздухе позади меня обнажил в омерзительной ухмылке зубы череп.

– Дорогая? С вами все в порядке? – Череп наклонился, и в это мгновение я осознала, что смотрю не на череп без тела, а на пухленького маленького мужчину в черном плаще и в маске. Необыкновенно реалистичной и подробной маске мертвой головы.

– П… простите, – пробормотала я. – Кто вы?

– Я – Der Tod[34], – хихикая, произнес мужчина. – По-моему, костюм говорит сам за себя. – Он подозвал меня кончиком своей игрушечной косы. – А вы, моя дорогая – мой потерянный музыкальный ангел. Мы ищем вас уже больше часа.

Я держала себя в руках и старалась не делать резких движений, чтобы не спугнуть этого странного маленького человечка и не заставить его сделать что-то непредсказуемое.

– Мы? – спросила я. – Кто меня ищет?

– Моя жена и я, разумеется, – беспечно произнес он, как будто это был самый очевидный ответ на свете. – Мы ждали вас очень долго. А теперь, дорогая, давайте-ка вернемся на праздник.

На такое загадочное заявление у меня не было ответа. Я не пошелохнулась, чтобы последовать за незнакомцем в маске черепа, и он вопросительно склонил голову.

– Фройляйн? Вы идете?

– Прошу прощения, – упрямо сказала я. – Я не знаю, кто вы такой, Мастер Смерть.

– Гм-м? О! – Он рассмеялся и поднял маску, обнажив на удивление радостное розовощекое лицо. – Простите. – Он изящно поклонился. – Отто фон Прохазка унд цу Сновин, к вашим услугам. – Он выпрямился и снова натянул на лицо маску черепа, вернувшись в образ незнакомца. – Хозяин этой позорной вечеринки, владелец этого чудесного дома и, если я не ошибаюсь, – темные глазки сверкали, глядя на меня из глубин черепа, – ваш самый прекрасный новый покровитель.

Граф Прохазка оказался очень… необычным.

Мой таинственный покровитель был пухлым маленьким мужчиной неопределенного возраста. Редкие волосинки на черепе и бакенбарды поседели, а на щеках играл румянец юности и задорного настроения. Его жилет собирался в складки и топорщился вокруг блестящих латунных пуговиц, а возле глаз, когда он улыбался, собирались тонкие морщинки. Не считая маски черепа, его костюм Смерти, казалось, был собран на скорую руку: черный шелковый плащ скрывал самый обыкновенный наряд – бледный атласный жилет, темный шерстяной сюртук, серовато-коричневые бриджи, белые чулки, черные ботинки с латунными пряжками, тускло сверкавшими в лунном свете. На отвороте сюртука красовался кроваво-красный мак.

До этого момента я и не осознавала, что у меня сложился определенный образ моего хозяина, навеянный его элегантным почерком в письме, которое он мне отправил, а также непристойными рассказами, которые я слышала от фрау Месснер и от леди из магазина герра Шнайдера. Я точно не знала, кого ожидала увидеть – кого-то высокого, красивого и, возможно, томного, но чего я точно не предполагала, так это того, что мой покровитель – предмет стольких опасений и пикантных слухов – окажется радостным маленьким какаду, щебечущим на немецком языке с богемским акцентом.

– Мне ужасно жаль, если я вас напугал, – сказал граф. – Но ваши брат, сестра и друг беспокоились о вашем исчезновении, и когда моя жена сказала мне, что вы вышли в сад, я понял, что должен сам отправиться на поиски. Видите ли, еще почти никому не удавалось самостоятельно найти выход из этого лабиринта.

И правда, мой неожиданный хозяин уверенно прокладывал себе путь по изгибам и поворотам живой изгороди, а я торопливо семенила за ним, стараясь не отставать.

– Это была идея моей бабушки, – продолжал граф, даже не дожидаясь моих ответов. – Живая изгородь, я имею в виду. Она любила математику и головоломки, но говорят, что этот лабиринт следует логике, которую никто не в силах разгадать. – Он захихикал. – Говорят, что ты должен быть или волшебником, или безумцем, чтобы решить эту задачку.