Светлая столовая была залита солнцем. Подавали оладьи, бутерброды и пончики с шоколадом. Лика, вся в шоколаде, весело смеялась над шутками Диего. Ильвир ел и читал одновременно. Граф Виттури стоял у окна и говорил с кем-то по телефону по-французски. Папа римский Александр с интересом изучал репродукцию картины Боттичелли «Рождение Венеры».

Настя, надеясь, что призрак ее еще некоторое время не увидит, тихонько скользнула на свое место.

Ее желанию о спокойном завтраке не суждено было исполниться.

– Похожа на мою дочь Лукрецию, – кивнул на картину призрак, подошел к столу и сел напротив Насти. – Так что, великая грешница, расскажи мне, как ты пала в объятия демона.

Настя подавилась кофе, и он выплеснулся в блюдце. Все проклиная, она тихо возразила:

– Никуда я не падала!

– Ты служишь темным силам и злу, – настаивал папа, торопливо крестясь. – Как он совратил тебя? Исповедуйся, а я, может, отпущу твои грехи. Если будешь истинно раскаиваться. Только подробнее рассказывай, ничего не упускай.

Глаза папы римского Александра, то бишь Родриго Борджиа, весело горели. Столько в них было жизни, что просто невозможно было осознать, что он бестелесен и уже много веков как мертв.

– Он меня не совращал! – Настя в горячке возразила и только потом осознала, что ее слышали все. Почувствовав, как в ней поднимается удушливой волной стыд и ярость, она возмущенно добавила: – Да дайте уже мне поесть по-человечески!

Папа Александр сделал разрешающий жест, и Настя схватила бутерброд с сыром. Она боялась поднять взгляд на друзей, и пауза за столом слегка затянулась.

– Вечером вылет в Париж. Там нас ждут Серж и Итсаску. – Голос графа Виттури далекими грозовыми перекатами прозвучал в тишине столовой. – Диего, зайди ко мне, когда закончишь.

И граф вышел.

– Он в последнее время тобой особенно недоволен, – покачала головой Лика. – Почему?

– Я не знаю, – солгал оборотень. Он метнул взгляд на Настю, которая ела свой завтрак молча и задумчиво. Коса лежала у нее на плече, волосы блестели на солнце. Все было бы просто в этой жизни, если бы все они были, как она, – людьми. Но даже на ее долю пришлось много испытаний.

– Мавр расстроен, – прокомментировал папа римский, когда Диего вышел.

– Он не мавр, – возмутилась Настя.

– Не возражай мне, блудница. Таким блондинки очень нравятся, как бы не совратил мою Лукрецию. Она чиста, как ангел.

– Она и есть ангел.

Папа римский рассмеялся.

– Ангел заодно с демоном, где это видано?

– У нас современный мир, – с вызовом бросила Настя. – Мужчины порой женятся на мужчинах, женщины становятся священниками, почему бы ангелу не работать с демоном?

– Для ангела она слишком… привлекательна. – Папа римский прижал ребра ладоней к груди и пожал воображаемый бюст.

– Ваше святейшество, да как вы можете! – Она смяла салфетку и бросила в Борджиа. Салфетка пролетела мимо.

– Опять пошлит? – спросила Лика с любопытством.

– Еще как.

Диего в столовую не возвращался. После завтрака Лика и Настя пошли прогуляться по Риму перед вылетом. Недалеко от особняка графа оказался Пантеон, и Настя затащила туда Лику посмотреть на храм всех богов.

Войдя внутрь, она замерла от иноземной нереальной гармонии и воздушности постройки, которая снаружи казалась приземистой и академичной. Купол с отверстием, через которое было видно небо, восхитил ее настолько, что Настя не находила слов, чтобы выразить свои чувства. Она замерла, глядя на небо, и казалось, что это оно смотрит на нее.

– Лика, разве это не прекрасно? Такое ощущение, что Бог смотрит на нас оттуда.

– Бог не там, Настя.

– А где? – Она перевела на ангела зеленые глаза. Лика с нежностью обняла ее за плечи.

– Представь себе, что видишь сон о цветке, с которого пчела собирает нектар, чтобы сотворить мед. Когда ты спишь, ты являешься одновременно и пчелой, и цветком, и медом, и девушкой. Бог видит сон о всех нас, и он во всех нас.

– Если бог во всем, то он и в демоне тоже.

– В этом демоне, – кивнула Лика. – И во всех остальных.

– Значит, никто не грешен?

– Грех… – Лика на мгновение задумалась. – Я не знаю, что сказать тебе на это. Наверно, эта червоточина есть во всех.

– Даже ангелы грешны?

– Ангелы грешны тем, что равнодушны. Что не прикладывают усилий для спасения. Они тоже зло. – Ее голос вдруг стал холодным и горьким.

– Но ты неравнодушна.

– Нет. И потому я тоже грешна.

Что-то было в печали Лики такое, от чего Настя содрогнулась. У ангела была своя история, и, видно, очень тяжелая.

Лика вышла на свет, падавший из ока храма, и золото ее волос вспыхнуло ярче. Закрыв глаза, она подставила лицо солнцу.

– Что бы ни было, Настя, всегда поступай так, как велит тебе сердце. Если делаешь что-то, то только потому, что действительно хочешь. Не жертвуй ничем, ожидая уступок небес в ответ. Жертвуют только слабые богам. А боги равнодушны к жертвенному огню, уж поверь мне.

– Думаешь, ангелы еще вернутся?

– Да. Архангелы жестоки и хладнокровны. Они не знают сочувствия, потому что думают, что так сохранят непредвзятость. И они не отступают. Сегодня произошло нечто странное. Михаил прислушался к тебе. Видимо, силой он тебя принудить не сможет, поэтому старается получить свое мирным путем.

– Против нас все. – Настя опустила голову. – Ангелы, демоны, Ноктурна. Как мы сможем спасти мир от ее гнева и силы, если так беспомощны?

– Я верю. – Лика вытащила Настю на солнечный свет и заглянула ей в глаза. – Нас не сломают, не догонят и не победят. Пока мы верим. В добро. В чудеса. И магию любви. Пока мы верим в себя.

Синий взгляд ангела успокаивал.

– У меня вопрос: если вы станете предаваться однополой любви, разрешите хотя бы посмотреть?

Настя улыбнулась. Папа римский, оказывается, увязался за ними.

– Ваше святейшество, – спросила Настя, когда Лика пошла в булочную покупать выпечку, – а как все-таки вы оказались под тем камнем?

– Архивариус хранилища был таким, как ты, говорящим с призраками. Когда я понял, что он меня видит, то возликовал: хоть какая-то компания, весь Ватикан был глух и слеп ко мне, и я, как глас вопиющего в пустыне…

– А покороче?

– Если вырезать прелюдию из любви, моя прелестница, удовольствия будет минут на пять, – парировал папа римский. – Что ты краснеешь, как невинное дитя?

И тут до римского папы дошло.

– Дитя мое! – взволнованно начал он. – Хочешь сказать, демон ни разу тебя не…