– Почти. Откуда женщина?

– Вот это, брат Энгельс, нам и предстоит выяснить. Возможно, дама наша, питерская. А стало быть украшеньице может находиться у нее. Хотя кража не была основной целью. Тут скорее у каждого свои интересы. Махов этот, похоже, псих конченый. Жену то ли хочет убить, то ли нет.

– Как это?

– Ну прикинь. Он ведь нашел ее давно. На даче не завалил? И что! Ее прикончить пара пустяков. Так нет. Он ей специально показывается, перед носом маячит. Квартиру громит, а зачем? Брошь найти? Так чего ее искать, если она на трюмо в коробочке лежит, как специально для воров приготовленная. Нет. У него цель другая. Он ее убийством пугает, хочет сломать. Я даже знаешь, что думаю? Он ее и на даче твоей убивать не собирался. Выстрелить – да. Убить – нет. Это, брат, не профессиональный киллер, а психологический садист. Он убивает ее медленно. Страхом. А когда она сломается, в ногах у него станет ползать, вот тут…

– Все! Кончай, психоаналитик хренов!

– Да не хнычь, друг ситный! Никаких «вот тут» не будет! Лёнчик Рыков этого урода поймает и упрячет в места, не столь отдаленные, чтобы жизнь хорошим людям не портил. И кстати, твоя Рапунцель мне понравилась.

– Она не моя.

– Это ты расскажешь полиграфу. А другу детства надо говорить правду, одну только правду.

Марк внезапно почувствовал, что очень устал. Так устал, что язык не ворочается, поэтому перепалку с Лёнчиком, пусть даже шуточную, он просто не выдержит.

– Лень, я тебя прошу. Без инсинуаций.

– Да ладно. Я ж только хотел прикольнуться для настроения!

– Шею сверну.

– Умеешь ты уговаривать, паря! Эх, друг Энгельс, нам ли быть в печали? Пошли, наказание мое.

Стол у Софы был знатный. Солидный. Как говорится, в лучших традициях. От деда в наследство достался. Настоящий дуб, массивные ножки. Еще и стулья с высокими спинками – под стать. Для больших застолий. На такой накрыть – три дня готовить. Но женщины как-то справились. Чего-то нарезали, что-то покрошили, наставили вазочек и плошек с маринадами, соленьями и прочими немудреными яствами. Картошку – в центр. Рядом – батарея бутылок. Пусть стоят! Мясо прямо со сковородки разложили по нарядным тарелкам. Красота! Мужики, вернувшись, оценили мгновенно! С заблестевшими от такой красоты глазами быстренько расселись по местам.

– Ты глянь, Энгельс, есть ведь женщины в русских селеньях, простите за банальность! С такими хоть в огонь, хоть в воду! Они и там накормят до отвалу!

Лёнчик был счастлив в этом доме рядом с предметом своих мечтаний и не скрывал этого. Соня, поначалу немного оторопев от такого напора, быстро освоилась, встрепенулась, повеселела и необычайно похорошела. Агата переводила взгляд с Лёнчика на Соню и радовалась, что прямо сейчас у них на глазах зарождаются новые отношения. Может быть, любовь.

Будь Соня не так занята, она бы тоже посматривала и тоже кое-что примечала. Марк и Агата почти не разговаривали друг с другом, старательно не встречались взглядом, сосредоточенно жевали, глядя в тарелки. Марк выглядел усталым, Агата тоже была какой-то вялой. В другое время Соня увидела бы в этом некую закономерность, но все ее внимание оттягивал на себя неугомонный Лёнчик.

– А почему Энгельс? – спросила она у своего гиперактивного гостя.

– Да потому что Марк С. Что получилось? Правильно, Маркс!

– И потому Энгельс?

– И потому Энгельс. На Маркса не тянул. Бородой не вышел.

Сонечка засмеялась. Бюст дрогнул. Лёнчик смотрел любовно. Может, все не так плохо в ее жизни?

Через час спохватились, что Игорек затих в детской. Соня вскочила, но Лёнчик пошел сам. Он весь день играл с мальчиком и уже считал себя его покровителем. Он заглянул в дверь и, приложив палец к губам, поманил остальных.

Игорек сидел в куче игрушек, прижимая к себе большую пожарную машину, и крепко спал, свесив буйную головушку.

Соня снова сунулась, но Лёнчик опять мягко отстранил ее. Аккуратно поднял малыша и перенес на кровать.

Агата скосила глаза на Соню и подумала, что если бы в этот момент товарищ подполковник видел, как та на него смотрит, то сделал бы предложение руки и сердца прямо тут, как говорится, не отходя от кассы.

Время было уже позднее, и Марк собрался уезжать. Агата решила, что ночевать поедет к себе. Хочется – не хочется, но мешать людям строить светлое будущее – свинство. Она хотела уехать с Марком, но он вытаращил на нее глаза. Следом за ним возмутилась Соня. Агата сопротивлялась. Все решил трубный глас подполковника. Ночевать она останется здесь под его личной охраной. Соня закашлялась. Рыков и глазом не моргнул.

– Я останусь в гостиной на этом милом диванчике, если, конечно, наша хозяйка не возражает.

Хозяйка возражать не посмела. Прав народ. Против лома нет приема.

Игорька Соня забрала к себе, а гостью снова уложила в детской. Агата уснула, как только голова прикоснулась к подушке, но среди ночи проснулась и испугалась, что кричала во сне. Но вокруг было тихо. Или нет. Из кухни доносились голоса, приглушенный смех.

– Воркуют.

Сон был мерзкий. Олег тащил ее по снегу возле дачи Корца, потом стал заваливать грязной землей и приминать, топая прямо по животу и лицу своей жертвы. Агата во сне ощущала на лице тяжелый башмак, давящий и ломающий ей кости. Было ужасно больно, грязь забивала ноздри, становилось все невозможней дышать. Она пыталась вылезти, рвалась изо всех сил, но не могла пошевелиться. А Олег все втаптывал ее в грязь.

Заснуть уже не получилось. Хотелось пить, но пойти на кухню было нельзя. Надо дотерпеть до утра и поехать к себе. Агата представила, какая работа ее ждет, и вздохнула. Хотя уборка – это полбеды. Глаза боятся, а руки делают. Хуже, что все, от вилки до подушек, надо покупать заново. Хорошо, что на работу только через два дня. Итак, работа. И что же у нас с ней? А тоже ничего хорошего. Надо искать другую. На старой оставаться нельзя никак. Там Марк. А Марк не должен быть рядом. Он муж Нины, ее сестры. В этом месте надо поставить точку.

Она приедет домой, запрет дверь на все четыре замка, станет убирать грязь и думать.

Теперь Олег. С появлением подмоги в лице умницы подполковника в этом деле забрезжил свет в конце туннеля. А вдруг нет? Может, Олег хитрее и страшнее?

Как все это вообще могло с ней случиться?

Нет! Стоп! Об этом она уже думала-передумала и ни шиша не надумала. Хватить сыпать соль на эту рваную рану. Давно решено, что виновата во всем она сама. Хоть пособие пиши. Как выйти замуж с широко закрытыми глазами.

Марк. Стоп! Стоп! Стоп!

Агата промаялась до утра. Встала рано и тихонько, чтобы никого не будить, оделась. Осталось улизнуть по-английски. Она уже надевала куртку, когда в проеме двери вдруг увидела Лёнчика. В майке, открывающей массивное пузцо, и веселеньких «распашонках». Традиция у них такая, что ли? Привалясь к косяку, он попивал кофеек и с интересом наблюдал Агатины манипуляции.