Я хочу жить.

Я хочу читать о жизни, писать о ней, чувствовать и полноценно проживать.

Я хочу почувствовать все, что только можно, за тот короткий срок, отведенный нам всем, который пролетит как мгновение ока.

Я ненавижу депрессию. Ужасно ее боюсь. Но она сделала меня тем, кем я являюсь. И если для меня это и есть цена, которую я должен заплатить за способность чувствовать, то она не слишком высока.

Мне нравится просто быть.

Для Артура Шопенгауэра, любимого философа (разными способами оказавшего влияние на Ницше, Фрейда и Эйнштейна) людей, страдающих депрессией, жизнь была чередой напрасных целей. Он писал: «Мы стараемся выдуть максимально длинный и большой мыльный пузырь, будучи абсолютно уверенными в том, что он лопнет». С его точки зрения, достичь счастья было невозможно из-за тщетности целей. Цели — это источник печали. Недостигнутая цель причиняет боль, а достигнутая — только короткое удовлетворение.

Если задуматься над этим, жизнь, состоящая из целей, будет несчастной. Да, цели будут двигать вас вперед, заставлять перелистывать страницы своего существования, но в конце концов они оставят вас ни с чем. Потому что, даже если вы достигнете своих целей, что будет потом? Если вы получите то, чего вам не хватало, что будет дальше? Вы либо поставите перед собой новую цель и будете переживать из-за того, как удержать то, чего вы добились, либо задумаетесь, как и большинство людей в кризисе среднего (или молодого, или пожилого) возраста: «Если у меня есть все, чего я хотел, почему же я тогда несчастен?»

Каков был ответ Шопенгауэра на этот вопрос? Если ваша проблема в том, что вы постоянно чего-то хотите, вам нужно перестать хотеть этого. Иначе говоря, причина страданий в силе желания.

Шопенгауэр считал, что, если бы человек смог увидеть человечество и его страдания как единое целое, он отказался бы от жизненных удовольствий и своих инстинктов. Иными словами, Шопенгауэр предлагал отказаться от секса, обладать только незначительной суммой денег, поститься и подвергать себя немалым мучениям.

По его мнению, только полностью подавив свои желания, человек мог понять правду, состоящую в том, что впереди нас «определенно только пустота».

Безрадостная перспектива, не правда ли?

Да. Хотя Шопенгауэр не рекомендовал совершать самоубийство, он предлагал стать кем-то вроде живого мертвеца, отказавшегося от всех радостей жизни.

Однако Шопенгауэр был большим лицемером. Своим рекомендациям он не следовал. Вот что писал Бертран Рассел в «Истории западной философии»:

«Обычно он плотно обедал в хорошем ресторане, имел много тривиальных любовных интрижек — чувственных, но не страстных, и был на редкость сварливым и необычайно скупым человеком. Однажды ему мешала пожилая швея, которая болтала с подругой возле дверей его квартиры, тогда он спустил ее с лестницы, нанеся ей увечье на всю жизнь… В его жизни трудно найти что-нибудь такое, что говорило бы о его добродетели, кроме любви к животным… Во всех остальных отношениях он был полным эгоистом» (пер. под ред. В. Целищева).

Шопенгауэр, убежденный пессимист, на своем примере показывает, что значит быть несчастным. В его трудах говорится об аскетизме, достичь которого он так и не смог.

Конечно, я не поощряю сбрасывание пожилых женщин с лестницы, тем не менее довольно тепло отношусь к Шопенгауэру. Думаю, что он смог определить проблему, которая заключается в желаниях человека и его стремлении ставить перед собой цели, но в собственной жизни он бродил в темноте (в буквальном смысле, учитывая его беспорядочные любовные связи).

Что же нам остается делать? Как перестать постоянно хотеть чего-то и волноваться из-за этого?

Как спрыгнуть с беговой дорожки? Как остановить время? Как перестать изводить себя мыслями о будущем?

Лучшие ответы на эти вопросы, записанные за последнюю тысячу лет, всегда связаны с принятием жизни как таковой.

На самого Шопенгауэра большое влияние оказала древняя восточная философия. Он говорил: «Правда была раскрыта индийскими мудрецами». Его убежденность в том, что воздержание от мирских радостей — это способ жить правильно, во многом напоминает философию буддистских мыслителей.

Однако философия буддистов не так пессимистична, как у Шопенгауэра. У последнего весь этот аскетизм связан с ненавистью к себе и стремлением себя наказать, что уже является нездоровым и непродуктивным подходом.

Мир, населенный ненавидящими себя людьми, никогда не будет счастливым.

В философии буддизма самонаказание не является целью.

Главный буддистский символ — это цветок лотоса. Он растет в грязи на дне водоема, но затем выходит на поверхность темных вод и цветет на свежем воздухе, чистый и красивый, пока в итоге не умирает. Это метафора не только духовного просветления, но также надежды и перемен. Грязь — это депрессия и тревожность. Цветок на свежем воздухе — это то, какими мы можем стать, преодолев отчаяние.

На самом деле большая часть «Дхаммапады», одного из важнейших произведений буддистской литературы (это запись учения Будды Шакьямуни), читается как древний самоучитель.

«Никто не спасет нас, кроме нас самих», — сказано там. Спасение в буддизме — это не что-то внешнее. Чтобы быть счастливыми и умиротворенными, нужно быть бдительными и уметь прислушиваться к себе. Важно стать сознательными. «Как дождь просачивается через соломенную крышу, так и страдание проникает в легкомысленный разум».

В современном мире нас отвлекает гораздо больше всего, чем две тысячи лет назад в гималайской Индии, и неудивительно, что крыши наших метафоричных домов сегодня подлатать будет значительно сложнее, чем когда-либо ранее.

Сегодня наши разумы напоминают, скорее, не дома с соломенной крышей, а компьютеры. Да, теоретически я могу просто сесть за компьютер, открыть документ Word и начать писать, но ведь мне, вероятно, захочется проверить Facebook, Twitter, Instagram и сайт газеты Guardian. Если я буду пребывать не в лучшем психическом состоянии, то поищу информацию про эго, проверю отзывы читателей на мои книги на goodreads.com и amazon.com или зайду в Google, чтобы найти в нем список реальных и воображаемых болезней и понять, каким смертельным заболеванием я страдаю в данный момент.

Даже сам Будда плохо бы себя чувствовал в наши дни, хотя отсутствие Wi-Fi у подножия Гималайских гор не огорчило бы того, кто собирается медитировать под деревом в течение сорока девяти дней.

Однако одно я все же знаю наверняка: больше не значит лучше. Я не буддист. Меня пугают слишком строгие нормы и правила. Жизнь прекрасна в своей неопределенности. Но мне нравится идея того, чтобы прислушиваться к самому себе и вступать в контакт со Вселенной, вместо того чтобы жить, разрываясь между страхом и надеждой.