Самое удивительное в этом исследовании вот что: несмотря на многократное подтверждение того факта, что девочки переживают гораздо больше форм хронического непредсказуемого стресса, что, несомненно, оказывает влияние на их физиологию, мало кто из терапевтов имеет представление о существовании связей между стрессом, перенесенном в детстве, и взрослыми заболеваниями. И тем более они не задумываются о генетической составляющей.

Винсент Феличчи формулирует это следующим образом: «Каждый терапевт каждый день принимает несколько пациентов с высоким баллом по ACE. Обычно это самые сложные пациенты. Чаще всего это женщины. Но симптомы и причины, важные как для прогноза, так и для лечения, как правило, упускаются или неверно трактуются».

Но не все так грустно. Шестьдесят четыре процента американцев – и женщины, и мужчины – с негативным детским опытом тем не менее выстраивают достойную, полную любви жизнь, демонстрируют мужество и терпеливость и процветают в эмоциональном плане.

Родительская любовь – жизненное благо. Ощущение того, что нас любят, принимают такими, какие мы есть, и поддерживают в стремлении стать теми, кем мы хотим стать, ментально и физически поддерживает нас в течение всей жизни. Задолго до того, как была выявлена связь между травмирующим детским опытом и здоровьем взрослого человека, ученые пытались провести количественный расчет позитивного влияния родительской любви на благополучие взрослого человека.

В начале 1950-х исследователи Гарварда попросили 126 здоровых студентов-выпускников мужского пола оценить отношение к ним со стороны родителей. На выбор были представлены три варианта: «очень близкое», «умеренное» и «отчужденное и холодное».

Тридцать пять лет спустя, в 1993 году, психологи взглянули на медицинские карточки этих людей, которым уже перевалило за пятьдесят и за шестьдесят. Какой-либо серьезный медицинский диагноз был у 91 % тех, кто десятилетия назад выбрал два последних варианта, указав, что так к ним относилась мать. Еще более удручающая статистика была у тех, кто признался в «умеренных» и «отчужденных и холодных» отношениях с обоими родителями: заболевания отмечались в 100 % – у каждого первого.

При «теплых и близких» отношениях с матерью заболевания к пятидесяти годам выявились в 45 % случаев. Ощущавшие любовь со стороны отца также болели меньше.

Другая группа исследователей обращала внимание на слова, которые использовали люди, описывая своих родителей. Девяносто пять процентов тех, кто не описывал отца и мать с положительной стороны, имели серьезные отклонения в здоровье.

Это говорит о том, что, независимо от анамнеза семьи, независимо от того, разводились ли родители, умерли или нет, нелюбовь к собственным детям приводит к печальным последствиям.

Аналогичное исследование провели и исследователи Блумбергской школы общественного здравоохранения при Университете Джонса Хопкинса. Проанализировав отношения студентов-медиков с их родителями, много лет спустя, когда бывшим студентам перевалило за сорок, ученые пригласили этих же людей на обследование. Выяснилось, что испытавшие дефицит нежных чувств гораздо чаще были склонны к онкологии.

Вывод очевиден: ни один другой фактор не имеет такой сильной связи с болезнями, как степень близости с родителями. Фактически нехватка близости оказывает больше влияния на развитие заболеваний, чем курение, склонность к алкоголю, развод или смерть родителей или же воздействие пагубной среды.

Как недавно написал в «Твиттере» нейроученый из Стэнфорда Роберт Сапольски, «нет на свете ничего более способного сделать из вас неврастеника, чем родительские обязанности, поскольку вы волнуетесь о каждом своем действии, мысли или упущении».

Многие люди, пережившие травмирующий опыт в детстве, позже волнуются о том, какими родителями будут они сами.

Синди – восьмой ребенок в большой семье, в которой всегда был полный бардак.

Мать Синди, выросшая в семье алкоголиков, начала рожать детей в возрасте девятнадцати лет. К тому времени, когда родилась Синди (на два месяца раньше положенного срока), ее самая старшая сестра была уже подростком шестнадцати лет.

– Взрослея, я воспринимала мать почти как жертву войны, – рассказывает Синди. – Мне говорили, что из-за того, что я была недоношенная, я получала больше внимания, чем мои братья и сестры. Ну что ж, я имела хотя бы это…

Не знаю, как насчет поколенческого сценария, но «правильное» воспитание в этой семье явно было не в почете. Бабушка Синди со стороны отца овдовела очень рано и своих шестерых детей учила уму-разуму с помощью железного кулака.

– Отец тоже учил нас железным кулаком, унаследованным от своей матери, – вздыхает молодая женщина.

Родители Синди развелись, когда она еще в школу не ходила, а когда девочке исполнилось двенадцать, ее мать заявила: «Я вам почти тридцать лет отдала, а теперь я хочу пожить для себя. Идите-ка жить к отцу. Пусть он сам все это расхлебывает».

– Новая жена отца согласилась взять нас к себе, но понятно, что она была не в восторге от этого. Мы были для нее лишними ртами… В школе я очень хорошо училась, и отец это ценил, поэтому мне в какой-то степени повезло. – На лице у Синди появилась скептическая улыбка. – Отец поощрял мои достижения, но и давил на меня. Если я получала пятерку, он спрашивал: «А почему не пять с плюсом?» В итоге мои хорошие оценки обесценивались. «Ты думаешь, ты такая ученая, но вот здравого смысла у тебя нет!» По-моему, это было ревностью к моим успехам. Ну и, конечно, неправдой. Здравого смысла у меня было побольше, чем у него. Но эти минуты нудных нравоучений были просто ничтожны в сравнении с тем, что он делал с моим братом… На меня отец никогда не поднимал руку, а вот с Питером он был очень жесток. Однажды, когда брату было около одиннадцати лет, отец бросил его на пол и стал избивать у меня на глазах. Питер потерял сознание, а отец все бил и бил его. Отца нисколько не заботило, что он может серьезно покалечить собственного ребенка…

Брат Синди, когда подрос, какое-то время походил в колледж, но потом вылетел оттуда – он не хотел учиться.

Другой брат тоже поступил в колледж и тоже бросил, в итоге он организовал компанию по строительству настилов.

– Я помню, как отец сказал ему: «Мне стыдно говорить людям, что ты мой сын; ты научился только гвозди забивать».

Синди признается, что ни у кого из ее братьев и сестер судьба не сложилась.

– Одна моя сестра в возрасте двадцати лет стала заниматься проституцией, другая пристрастилась к наркотикам… Не знаю, почему я смогла вырваться из этого замкнутого круга. Примерно лет с десяти-одиннадцати у меня были «моменты откровений». Я вела внутренний диалог с самой собой. Я твердила себе, что хочу другой жизни, что я должна найти выход. Знаете, почему я хорошо училась? Для меня это было вопросом выживания. Или я останусь на дне, или поднимусь. Я составила план спасения еще в детстве».