Ей было хорошо рядом с Брэденом, в тепле и темноте его комнаты. Она сразу поняла, что это его убежище. Но даже здесь Серафина не чувствовала, что они в полной безопасности. Внутренний голос шептал, что пока нужно оставаться настороже.

Тихо, чтобы не разбудить друга, девочка подошла к окну и посмотрела, что за окном. Луна заливала призрачным светом декоративный лабиринт – переплетение гигантских азалий и остролиста. Ветки кустарников покачивались на ветру. В лабиринте пропала Анастасия Ростонова, оставив маленькую белую собачку бегать по пустынным дорожкам в поисках хозяйки.

Рассматривая с высоты второго этажа посеребренные луной сады, Серафина совершенно четко представила себя – как она идет несколькими ночами раньше к опушке леса, сжимая в обеих руках по крысе.

Она оглянулась на Брэдена, спящего в постели. Потом снова посмотрела на лес. Над деревьями неслышно спланировала сова и пропала.

«Я создание ночи», – подумала Серафина.

Наконец-то ощутив усталость, Серафина заставила себя отойти от окна. Приблизившись к камину, она почувствовала тепло мерцающих угольев, сдернула одеяло с кожаного кресла и свернулась калачиком на меховом ковре напротив огня. Она заснула почти мгновенно. И впервые, как ей показалось, за очень долгое время спала глубоко и спокойно в течение нескольких часов. Как хорошо быть дома.

Посреди ночи она проснулась от мягкого голоса Брэдена:

– Я ждал, что ты придешь.

Похоже, он совершенно не удивился, когда, открыв глаза, увидел ее сладко спящей у камина.

– Я беспокоился о тебе весь день.

– Со мной все в порядке, – ответила она, чувствуя, как теплеет на душе и от его слов, и от тона, которым они были сказаны.

– Как ты добралась до дома? – спросил Брэден.

Серафина принялась рассказывать. Пока она говорила, до девочки окончательно дошло, что все это действительно с ней случилось. Это был не сон, не детская выдумка. Это была правда.

Брэден слушал ее, перевернувшись на спину, с неутомимым вниманием. Несколько раз он повторил: «Поразительно».

Когда Серафина закончила свой рассказ, он немного помолчал, словно пытался представить, как все это было, а потом проговорил:

– Ты такая умная и смелая, Серафина.

Она глубоко вздохнула; комок из страха, неуверенности и чувства беспомощности в груди постепенно таял.

Они долго сидели в темноте, он в кровати, она – перед камином. Не двигались, не говорили; им и без того было хорошо.

Затем Серафина медленно поднялась, сделала несколько шагов к окну и повернулась к Брэдену. Она видела его глаза; он смотрел на нее, озаренную лунным светом. Наверное, ее кожа казалась ему сейчас очень бледной, почти как у призрака, а волосы – почти белыми.

– Я хочу спросить тебя кое о чем, – сказала Серафина.

– Хорошо, – кивнул он, усаживаясь на постели.

– Когда ты на меня смотришь, кого ты видишь?

Брэден затих. Казалось, вопрос его напугал.

– Что ты имеешь в виду?

– Когда ты смотришь на меня, ты видишь… ну… обычную девочку?

– Клара Брамс не похожа на Анастасию Ростонову, а ты не похожа на них обеих, – ответил он. – Мы все чем-то отличаемся друг от друга.

– Я понимаю, о чем ты, но я… – Серафина замялась. Она не знала, как лучше выразиться. – Я выгляжу странно? Или странно себя веду? Я странное существо или что-то вроде того?

Серафину ошеломило то, что он не бросился немедленно отвечать или отрицать то, что она сказала. Брэден промолчал. И задумался. Надолго задумался. Каждая пролетающая секунда ранила ее в самое сердце, как острый кинжал, поскольку Серафина была уверена, что озвучила его мысли. Ей хотелось выпрыгнуть из окна, скрыться среди деревьев. Его поведение подтверждало ее подозрения, что она странная и до ужаса уродливая!

– Можно я тоже задам тебе вопрос? – проговорил наконец Брэден. – У тебя в жизни было много друзей?

– Нет, – сдержанно ответила Серафина. Про себя она подумала, что Брэден выбрал особенно жестокий способ объяснить, насколько она уродлива.

– У меня тоже, – ответил он. – По правде говоря, кроме Гидеана и лошадей, у меня никогда не было настоящего друга, моего ровесника, кому можно доверить все на свете и с кем можно пуститься в любые приключения. Я был знаком с множеством девочек и мальчиков и проводил с ними время, но…

Брэден умолк. Он не мог объяснить. Серафина почувствовала его горечь и обиду, и ей сразу стало жаль молодого хозяина, хотя он только что почти обозвал ее чудовищем прямо в лицо.

– Продолжай, – мягко попросила она.

– Н-не знаю, почему, но у меня почему-то нет друзей среди…

– Людей, – подсказала Серафина.

Брэден кивнул.

– Правда, странно? То есть очень странно. После гибели моей семьи я не хотел ни с кем разговаривать или быть рядом. Не хотел гадать, увижу ли, как и когда они умрут. Просто не хотел. Я хотел быть один. Мои тетя и дядя были ко мне очень добры. Они привозили сюда детей, чтобы я подружился с кем-нибудь. Но я ужинал с ними, потому что этого желали дядя и тетя. Я танцевал с девочками, потому что так хотели дядя и тетя. Я ни разу не сказал ни одного дурного слова ни девочкам, ни мальчикам, я хорошо к ним относился… Может быть, они даже не догадывались, что я чувствовал. Они были совершенно нормальные, но мне почему-то больше нравилось быть с Гидеаном, или следить за птицами, или исследовать лес. Когда дядя пригласил моих кузенов, чтобы они гуляли со мной, они начали играть в мяч, и я потихоньку от них ушел. Не понимаю почему. Дело не в них. Думаю, что-то не так со мной, Серафина.

Девочка внимательно посмотрела на Брэдена, а потом спросила очень тихо, поскольку не была уверена, что хочет знать ответ:

– А когда ты встретил меня, тоже так было?

– Я не… Я…

– Ты хочешь, чтобы я ушла? – спросила она спокойно, пытаясь понять.

– Нет, это… трудно объяснить…

– Попробуй, – предложила Серафина, хоть и боялась услышать, что она ему безразлична и что он предпочитает быть один.

– С тобой было по-другому, – признался Брэден. – Мне стало любопытно, кто ты такая. Когда ты умчалась по лестнице, я кинулся тебя искать. Я перерыл весь дом, все этажи. Заглянул в каждый шкаф и под каждую кровать. Все вокруг искали Клару Брамс, да пребудет с ней Господь, но я искал тебя, Серафина. Когда дядя и тетя решили отправить меня к Вэнсам, я впервые закатил им сцену. Ты бы видела их лица. Они не могли понять, какая муха меня укусила.

Серафина улыбнулась:

– Тебе так сильно не хотелось уезжать из Билтмора?

По-прежнему улыбаясь, она подошла и села на край кровати рядом с Брэденом.