В конце концов руководители Третьего рейха поняли, что попытка сохранить в тайне гибель «Быка Скапа-Флоу» привела к прямо противоположному и крайне нежелательному для них результату. 23 мая — с момента отправки с борта «У-47» последней радиограммы прошло уже семьдесят семь дней — диктор, зачитывая утреннюю сводку ОКВ, со скорбной интонацией произнес: «Подводная лодка под командованием капитана третьего ранга Прина не вернулась из боевого плаванья».

В мае 1941 года количество потопленных немецкими субмаринами кораблей почти приблизилось к показателям октября 1940 года, когда итоговая цифра потерь Англии и нейтральных стран в торговом тоннаже почти подошла к роковой черте. В конце следующего месяца Германия вероломно напала на Советский Союз, и сообщения о победоносном шествии вермахта, заполнившие полосы газет и эфир, заставили большинство немцев забыть о судьбе Прина.

В одном из опубликованных в 1946 году отчетов Адмиралтейства следующим образом описывалась трагическая участь трех командиров подводных лодок: «Тремя из шести уничтоженных в марте в северной части Атлантического океана субмарин командовали наиболее испытанные в боевых операциях офицеры. 8 марта эсминец „Вольверген“ потопил подводную лодку под командованием Прина. Весь экипаж погиб. 17 марта в три часа ночи эсминец „Ванок“ после глубинного бомбометания вынудил всплыть подводную лодку под командованием Шепке и протаранил ее. Сам Шепке был буквально вмят форштевнем в основание перископа. Еще через полчаса эсминец „Уолкер“ атаковал „У-99“. Ее командир Кречмер был взят в плен».

— Смирно! Равнение направо! Поднять флаг!

Головы выстроившихся на узкой палубе членов экипажа повернулись в сторону установленного за боевой рубкой флагштока. Офицеры отработанным до автоматизма движением дружно поднесли правые ладони к лакированным козырькам фуражек. На вертикальном шесте взвился военно-морской штандарт.

— Равнение прямо! — приказал командир и, набрав в грудь воздух, приготовился выкрикнуть «Вольно», но тут боцман запел во все горло:

Сегодня песню мы споем,

Вина бокал холодного нальем.

Постепенно к нему присоединился весь экипаж во главе с командиром. Над плещущейся у причалов переименованного после оккупации Польши в Готенхафен порта Гдыня темной маслянистой водой ежедневно гремела «Песня о битве за Англию». По традиции ее исполняли подводники, завершившие курс обучения и после учебного плавания в Данцигской бухте впервые отправившиеся в боевой поход.

Подводная лодка разрезала форштевнем блестевшую на солнце зеленоватую поверхность Балтийского моря. Командир и оба помощника оживленно беседовали на мостике, пытаясь выяснить причину столь поспешной отправки их в боевое плавание.

В итоге они пришли к выводу, что множество новых подводных лодок будет использовано для нанесения массированного удара по наиболее уязвимым коммуникациям Британии в Атлантике.

Неожиданно на мостик пулей выскочил радист и передал командиру радиограмму. Капитан-лейтенант пробежал глазами текст и, удивленно вскинув брови, спросил, обращаясь как бы к самому себе:

— Неужели англичане хотят высадиться в Северной Норвегии?

Старший помощник скользнул по бланку изучающим взглядом и недоуменно пожал плечами. Экипажу предписывалось повернуть на север и войти в Баренцево море.

Полуденное солнце окрасило небо яркими красками, его отсветы легли на воду. Море было пустынно. Не было видно ни одного рыбацкого судна, обычного в этих широтах. На встречу с транспортом или военным кораблем командир даже не рассчитывал.

На рассвете 22 июня 1941 года радист щелкнул тумблером радиоприемника и, когда в левом верхнем углу засветился зеленый глаз, до упора повернул регулятор громкости. Послышался срывающийся голос министра иностранных дел гитлеровского правительства:

— Я обязан вкратце изложить меморандум фюрера…

Члены команды даже представить себе не могли, насколько тяжело было Иоахиму фон Риббентропу произносить эти слова. По свидетельству первого секретаря посольства СССР в Берлине, у главы внешнеполитического ведомства Третьего рейха заметно тряслись руки, лицо опухло, глаза воспалились и помутнели. После пресс-конференции он подбежал к советскому дипломату и в отчаянье прошептал ему на ухо:

— Передайте в Москву, а еще лучше лично Сталину… Я был против нападения на вас… Не хочу… Не могу…

В это время по советской земле уже катился огненный смерч войны. В четыре часа утра оглушительная канонада разорвала рассветную тишину на всей западной границе, самолеты с черными крестами на крыльях обрушили мощные бомбовые удары на мирно спавшие города. Началась Великая Отечественная война.

Подводники после недолгого удивления пришли в неописуемый восторг. Их возраст в среднем составлял двадцать — двадцать пять лет. Все они прошли надлежащую выучку в школе, Гитлерюгенде и на военно-морском флоте, где им постоянно внушали, что Советский Союз — злейший враг Германии. Их приучили люто ненавидеть эту страну и считать «недочеловеками» ее граждан. Правда, такие события, как спасение ледоколом «Красин» участников возглавлявшейся Умберто Нобиле итальянской экспедиции на Северный полюс, которое произвело сильнейшее впечатление на всех моряков, никак не укладывались в разработанную пропагандистами Геббельса схему. Тем не менее немецкие юноши и девушки в большинстве своем сохраняли приверженность нацистской идеологии. Поэтому они испытали самый настоящий шок, узнав о подписании в августе 1939 года Пакта о ненападении с Советским Союзом.

Они не знали, что советское правительство было вынуждено пойти на этот беспрецедентный в его политике шаг только после окончательного отказа исповедывавших антикоммунизм руководителей Англии и Франции создать в Европе систему коллективной безопасности для совместного отпора гитлеровской агрессии.

Подготовка к нападению на СССР полным ходом развернулась после июля 1940 года и проводилась в четырех направлениях: идеологическом, политическом, экономическом и военном.

Еще в середине двадцатых годов Гитлер в своем опусе «Майн кампф» («Моя борьба»), ставшем впоследствии своего рода «Библией национал-социализма» и, в сущности, представлявшем собой сборник его разглагольствований на самые разнообразные темы, с предельной откровенностью писал: «Мы со всей определенностью указываем в сторону восточных территорий и начинаем проводить политику, направленную на завоевание новых земель в Европе. Нам остается лишь устремить свой взор на Россию… Это огромное восточное государство обречено на гибель. По воле самого Провидения нам суждено стать свидетелями невиданной катастрофы, которая явится неопровержимым доказательством правильности расовой теории… Крах системы большевистского господства неминуемо повлечет за собой крах всей российской государственности».

Эти слова Гитлера, когда-то считавшиеся просто хлесткими митинговыми фразами, легли в основу комплекса мер по идеологической подготовке вермахта и гражданского населения к войне с Советским Союзом.