– Скучаем?!

– Что ты. – Я с самым флегматичным выражением лица повела плечами, а после, наколов на вилку уже морковку, поведала: – Кушаем. Присоединишься?

– Пожалуй, – секунду подумав, отозвался шут и, швырнув принесенный сверток на диван, прошествовал к столу.

Сел рядом со мной. Развязно закинул руку на спинку моего стула, выдохнул на ухо:

– Ты рада меня видеть?

Наглая лапа переползла на мое плечо.

– Безумно. – Не меняя тона, я схватила шута за ладонь и скинула ее со стратегически важного места. – Лель, солнце мое двинутое, ты плохо себя ведешь.

– Какая ты стала моралистка, – поскучнел Лель и, хлопнув в ладоши, рявкнул: – Мерилин!

Почти сразу в центре комнаты нарисовался очень недовольный призрак Всадницы Смерти.

– Чего тебе?

– Ужин мне!

– Я тебе не прислуга! – взвилась девушка и растворилась в воздухе.

Но, невзирая на ее эмоциональную тираду, через минутку дверь открылась и на пороге появилась Даромира с подносом.

– О, Скелетоновна! – как родной обрадовался ей Лельер.

– Соклетоновна! – с достоинством поправила его наша домоправительница и аки пава двинулась к столу.

– Как скажешь, – покладисто согласился шут и сунул нос в тарелки. – Вкуснятина! Все мое любимое! Признавайтесь, не иначе как специально для меня готовили?

Вместо Даромиры ответила я:

– Конечно. Каждый день готовим в надежде, что ты все же придешь. Вот и сейчас ты тут сидишь, а весь штат пляшет на кухне от радости.

– Скорее прячется по углам от ужаса, – неразборчиво буркнула Даромира и откланялась.

В этот раз за едой Лель придерживался золотого правила: «Когда я ем, я глух и нем».

А я, уже расправившись даже с десертом, нетерпеливо посматривала то на самого Мастера, то на принесенный им сверток и, что скрывать, уже мучилась от любопытства!

А синеглазая зараза ела неторопливо, с толком, со смаком и с расстановкой, не забывая блаженно закатывать глаза и делиться впечатлениями. Притом мой вопрос о цели визита он проигнорировал, заявив, что за ужином о делах говорить не собирается.

В общем, Лель светился от самодовольства, а я мрачнела.

Когда шут отодвинул пустую тарелку, я нетерпеливо спросила:

– Ну?!

– Эх, Юля… Не видишь? – Блондин с любовью и трепетом уставился на чашку чая и пирожное. – Мы кю-ушаем!

Я только закатила глаза.

Вот зараза! Да и я хороша… прекрасно понимаю, что именно такой реакции он добивается, а все равно ведусь.

Когда наконец со всем этим было покончено, шут элегантно промокнул губы салфеткой, поднялся и величественно произнес:

– Иди одевайся.

– Куда? – в легком шоке спросила я. – И во что?

– Во что – я принес! – Он кивнул как раз на загадочный сверток. – А куда – потом увидишь.

Я нерешительно покосилась на пакет, потом на шута, а в заключение на темное окно.

– Поздновато куда-либо идти.

– У-у-у-у, как с тобой сложно! – Он подошел и, приобняв меня за плечи, громким шепотом сказал: – Открою тебе большую тайну! Можно сказать, знаковую и фундаментальную для этого вида ремесла!

– И? – послушно повелась я.

– Воровать ходят, как правило, ночью! Воровать саркофаги в магические музеи ходят исключительно ночью!

– А Кик?

– А Кик до утра не появится, – самодовольно протянул шут. – Я все узнал!

– Ты ж мой талант…

Я прикусила губу, напряженно размышляя. С одной стороны, Феликс меня за подобные приключения точно по головке не погладит. А с другой… боги, когда еще мне выпадет возможность обнести музей в такой компании? Да и вообще, раз есть шанс сделать что-то противозаконное и не получить за это по шапке – надо им пользоваться!

В конце концов, кто я такая, чтобы отказываться от, возможно, одного из самых ярких приключений в жизни?

– Ну ладно…

– Я в тебе не сомневался. – Лель почти светился самодовольством. – Одевайся и пошли!

– Так вот сразу пошли? А план, а схему здания и прочее?!

– Все будет! – заверил шут и, сунув мне в руки сверток, распорядился: – А сейчас – брысь!

Пока я ошалело хлопала глазами на эти выходки, Лель, не теряя времени, под локоток выпроводил меня в соседнюю комнату, сообщил, что у меня пять минут, и с грохотом захлопнул дверь.

Развернув пакет, я перебрала находившиеся там вещи и поняла, что в плане подбора гардероба для ночных вылазок Лель фантазией не отличается. Черные штаны, черная водолазка, плотная темно-серая куртка и мягкие ботинки. Быстро скинув свои вещи, я облачилась в новое и как раз завязывала шнурки на ботинках, когда дверь без стука распахнулась. Вскинувшись, увидела шута с самым разочарованным выражением на красивой физиономии.

– Успела.

– Ах ты, бессовестная пакость, – мигом сообразила я и с наигранно ласковой улыбочкой пошла к этому гаду, собираясь как минимум оттаскать за уши.

– Констатация факта, – спокойно кивнул Лельер и, притянув меня к себе за талию, добавил: – Не дергайся.

Не успела я спросить почему, как нас окутало темное марево, скрывая очертания комнаты в доме Кика, а когда оно развеялось, вокруг была совершенно иная обстановка. Чей-то рабочий кабинет.

– Где мы?..

Я огляделась, подмечая весьма запущенное состояние этого места. Стол завален бумагами, на подносе стоят откупоренная бутылка вина и тарелка с полузасохшим сыром. Бокал валялся рядом с переполненной пепельницей, и от него кровавой рекой змеился разлитый напиток.

Смутные подозрения у меня возникли, когда я увидела скрипку, лежащую в кресле.

Только… почему не виолончель? Странно.

– Мы у меня дома, – подтвердил мои мысли Лельер, проходя к столу и начиная пересматривать сваленные там бумаги с бормотанием: – Была же где-то тут…

– Ты притащил меня к себе домой?!

– Почему такой ужас в голосе, Юлечка? – не оборачиваясь, поинтересовался шут. – Не в бордель же. Радуйся!

– Но… зачем?! – Я с честью проглотила матерные дополнения к фразе.

Лельер довольно хмыкнул, выудил из кучи рабочего мусора на столе маленькую папку и двинулся ко мне, снова хватая за локоть и вытаскивая из кабинета. Пока мы шли по темным коридорам, он объяснял:

– Как ты верно заметила: ломиться без плана – глупо. Так что мы сейчас посмотрим схему, я скажу, каких именно стражников подкупил, и мы продумаем всю операцию. Пойдем на дело где-то в час ночи, так что время есть.