Я не могла все время поддерживать его. Поэтому, пожелав Уиллу удачи, я отправилась проследить за нашим переездом в апартаменты дворца, предназначавшиеся для графа и графини. Все действительно оказалось несложно. По мере того как зимний холод постепенно отступал в преддверии весны, настроение короля улучшалось, и вскоре его двор снова засиял прежним блеском. К моменту начала воздержаний Великого поста он уже напоминал то, каким я знала его в лучшие времена, а Уилл буквально расцвел, почувствовав уверенность в себе, какой прежде не было.

– Какая счастливая случайность, Джоанна.

Сэр Томас Холланд, до сих пор хмурый после январской трагедии, учтиво поклонился мне.

– Сэр Томас. – Я сдержанно присела в реверансе, чувствуя приближение неловкой перепалки. – Я тоже рада видеть вас.

При таком официальном общении на нас вообще никто уже не обращал внимания. Дело сделано, все решено, прошлое осталось в прошлом со всеми его сомнениями и дебатами. Моя мать, покинув двор, уехала по делам одного из своих собственных поместий в Касл-Донингтоне в глубоком убеждении, что эта трагическая смерть еще крепче привязала меня к моему браку с Уиллом.

– Графиня Солсбери. – Томас поклонился еще раз. – Что ж, похвально, миледи.

Я уставилась на него, и мне очень не понравился злобный блеск его здорового глаза, когда он продолжил:

– Полагаю, это обстоятельство имело решающее значение в перемене ваших взглядов на наше супружество, к моему сожалению. Теперь мне, видимо, не стоит рассчитывать на восстановление вашей лояльности по отношению ко мне. Это путь в совсем другой мир. – Я вопросительно подняла брови, и Томас пояснил: – Зачем вам отказываться от всего этого… – Он вздернул подбородок, указав на дорогое платье, меха, ливрейное ожерелье и корону, положенную мне как супруге графа. – Ради роли жены какого-то придворного рыцаря?

Я готовилась на встречу с высокопоставленным заморским сановником, который приехал заключать альянс с королем Эдуардом. И по этому случаю была разодета со всей роскошью в духе Монтегю – на мне были шикарное платье с рисунком из красных и белых ромбов и мехá горностая, в которые я была укутана с головы до ног.

Я продолжала смотреть на Томаса, не обращая внимания на непринужденную привлекательность его собственного наряда с изображением красивого серебряного льва, стоящего на задних лапах, которым была украшена туника, и чувствовала, как начинаю закипать от злости. Неужели он считал мою преданность ему настолько бессмысленно эфемерной, что Уилл мог приковать меня к себе этим неожиданно свалившимся на нас благородным титулом? Ясное дело, думал он именно так. Но жизнь в обстановке, когда Уилл продолжал горевать по отцу, а мне приходилось постоянно противостоять вдовствующей графине, разочаровала меня. Поэтому сейчас, обидевшись на клеветнические обвинения Томаса относительно моей прямоты и честности, я была не в настроении ни опровергать его догадки, ни оправдываться.

Я погладила ладонью великолепный мех, наслаждаясь его нежным прикосновением.

– И действительно – зачем? – сказала я. – Да, сэр Томас, я всегда мечтала ходить в горностае и носить графскую корону с золотыми листьями земляники. В конце концов я все-таки решила согласиться на этот брак с Солсбери. Возможно, я даже полюблю Уилла и еще буду радоваться, рожая ему наследников.

– Конечно, вы вполне можете достичь этого.

Томас сжал зубы, а моя напряженная спина стала прямой и жесткой, как алебарда.

– Быть просто принцессой абсолютно не идет ни в какое сравнение с тем, чтобы стать графиней через брак, – добавила я. – Именно этого я всегда хотела. Я удивлена, что вы до сих пор не смирились с этим. У нас с вами, сэр Томас, нет никакого будущего.

– С этим я соглашусь. Благополучием и высоким положением пренебрегать непозволительно. – Он был так же зол, как и я. – Боже правый, разумеется, это лучше, чем все, что мог бы предложить я! Просто я никогда не мог подумать, что вы можете быть такой капризной и даже развязной в том, как выказываете свои предпочтения. Скорость, с какой вы меняете коней на переправе, буквально пугает. Мне следует поучиться этому у вас.

– Но на самом деле вы меня совершенно не знаете.

– Но уже начинаю узнавать. – Он галантно склонил голову. – Вы, безусловно, приняли для себя самое благоразумное из всех возможных решений.

Теперь я уже разозлилась не на шутку. Да как он посмел называть меня капризной в своих предпочтениях! А что до моей развязности…

Я забыла о царственной сдержанности, к которой обязывала меня корона графини с золотыми листиками земляники.

– Это я капризная? Когда я выходила за вас, это произвело на меня сильнейшее впечатление. Я думала, что наши сердца теперь связаны друг с другом небесами. Но так и не заметила, чтобы ваше сердце было увлечено чем-то еще, кроме доброго здравия ваших лошадей к началу следующего турнира.

Я была не в настроении смягчать выражения, потому что хорошо представляла себе, в каком направлении двигались рассуждения моего признанного возлюбленного. Как дерзко и самонадеянно с его стороны было считать, что меня соблазнил неожиданный статус графини. Как это унизительно! И как тревожно то, что мне и самой в голову приходили те же самые мысли. Жить в качестве графини Солсбери будет намного более удобно и приятно, чем в роли леди Холланд.

Ответ Томаса был язвительным.

– А что в этом такого? Разумеется, я забочусь о благополучии моих лошадей. А чего вы, собственно, ожидали от меня? Признаний в пылкой любви к вам на каждом шагу, при первой возможности?

– Конечно нет!

– От физического состояния моих коней зависит моя жизнь.

– Ха! В них и заключаются ваши приоритеты.

– Послушайте меня, Джоанна. – Внезапно он вцепился в мои дорогие горностаевые меха и безжалостно сжал их в кулаке. – Я считаю своим долгом не обращаться и не прикасаться к вам, пока наш с вами брак не будет признан официально. Может, я и не граф, но я знаю, что такое честь. В настоящий момент я как будто… – с поэтическими метафорами у Томаса всегда наблюдались проблемы, – заключен в темницу, где все черно и расплывчато и откуда нет выхода. И пока я не заработаю достаточно денег, вам суждено оставаться в оковах графини Солсбери. Вам это может даже понравиться.

Это напоминало попытку следовать за кошкой, бегущей по лабиринту.

– Мне показалось, что вы только что сами согласились, что сохранить свои меха было бы наилучшим вариантом для меня… для нас обоих.

– Я не соглашался, а утверждал, что, по-моему, такое могло прийти вам в голову.

– Вы ни малейшего понятия не имеете, что у меня в голове.

– Ну, тогда насколько я знаю. – Воздух между нами звенел от напряжения. – Мне нужна еще одна война.

– Что ж, это, по крайней мере, избавило бы меня от одного из моих мужей. Что определенно лучше, чем иметь двух сразу. Тем более что полных супружеских отношений у меня нет ни с одним!