– Забудь! Моё право вообще не вспоминать об этом. Я для тебя королева и ты должен это помнить. Грозно заметила она, не поворачиваясь к своему слуге. – Кони готовы? Едем! Сегодня решается всё. Мне бы хотелось быть там первой.

– Моя королева! Охрана донесла, что Атикин вас ждёт. Он приехал один.

– Тогда тем более. Давай поторопимся!

Дорога до назначенного места показалась вечностью. Прибыв на место, королева уже издалека узнала Атикина, хоть и не разу его не видела. Он медленным шагом, будто по замкнутому квадрату, ходил туда и обратно. – Даже здесь он, как в западне. Так я себе его и представляла! Но все это сейчас неважно! Нужно понять смогу ли я с ним договориться или нет. Прежде чем заговорить с Атикиным подумала Ева.

Почему один? – издали прокричала Она.

Кого мне бояться, тебя? Мне охрана не нужна. С тобой, я думаю, мы договоримся. Да и делить нам нечего. В словах Атикина звучала уверенность. Это смогло даже поразить Королеву.

– Я бы хотела, чтобы ты рассказал правду, и мы бы с тобой на самом деле ничего не делили бы.

– Правда ничего не стоит, если за ней стоит боль. Я думаю, твоя идея изначально мёртвая. Атикин направился в сторону Евы. Через несколько секунд их глаза встретились. Злость, боль, грусть и безнадёжность, страх и отречённость, – всё было в их взглядах. Первая нарушила молчание Королева.

– Ты лучше мне скажи, – где Ленад сейчас?

– Где он, я не знаю. Как ты собираешься смотреть ему в глаза, даже если ты его и поймаешь? Ты сгоришь со стыда! Он мой сын. У него такая же ненависть к войне, как и у меня. Я уверен, он тебя осудит.

– Только моё сердце может меня осудить. Сердце, я чувствую, на моей стороне.

– Сердце женщины, что любит и убивает, желает и истребляет, возносит и уничтожает, поддерживает очаг в доме и придаёт огню города, – не живое, а каменное. Сердце, умеющее рассчитывать, но не чувствовать жизни, придавая жизнь… Твоё сердце мертво.

– Оставь! Оставь свой пыл при себе! Твоя музыка уже не актуальна!

Она была уже на расстоянии вытянутой руки. Её взгляд ничего не отражал. Чувство ненависти она излучала так сильно, что король отошёл назад, закрыв лицо руками.

– Нет! Смотри мне в глаза. В них уже не осталось слёз. Это вода, размывшая всё в моей душе. Я должна хотя бы прикоснуться к тому, что по праву принадлежит мне. Ты последний кто будет меня осуждать или учить. Говоришь жестокость… А в чём она? Я хочу доказать всем, что помимо музыки есть форма и цвета! Помимо семи нот есть палитра! Пускай их будет трое, но они не менее сильны при своём слиянии, чем твои семь нот. Я хочу забрать лишь то, что по праву принадлежит мне.

– Да, да! Белый цвет – это всего лишь отсутствие чёрного. Так вы и жили, пока не поняли, что без музыки никуда! Что ты считаешь, тебе принадлежит, – не твоё уже давно. Всякая попытка возродить любовь – верный путь её убить…Атикин замолчал и сел. Разместившись на ближайшем валуне, он достал из своего мешка небольшую дудочку и начал протирать её рукавом.

– Ты всю жизнь боялся увидеть смерть своими глазами. Свои страхи ты переселил в целый народ. Из-за этого ты пришёл один на эту встречу. Ты побоялся, что хоть кто-то из твоей свиты услышит правду. Я сейчас смотрю на тебя и понимаю, – ты не достоин моей ненависти к тебе! Для тебя это похвала!

– Ты права. Ненависть – высшая, объективная форма страха… Ненависть – следствие страха, ведь сначала мы боимся, а уж потом ненавидим. Ты не можешь бояться потому, что ты не способна любить от чистого сердца. Только любящий (выдержав паузу, Атикин хотел придать силу своим словам) может искренне бояться потерять.

– Ребёнок, избегающий темноты, повзрослев, её возненавидит. Но, если он захочет освободиться от неё, ему нужен рядом более сильный. Это не ты.

Симфония утра стала понемногу заполнять долину. Но она уже не могла вызвать любви, не могла открыть ворота души и наполнить сердце ароматом жизни, излучая добро. Руки маэстро дрожали. Дыхание было прерывисто. Внутренний дискомфорт не позволял даже любимой музыке получить прежнее наслаждение. Да и играл он только себе. Кому нужна мелодия, если её может услышать только один человек?

В музыку постепенно стали вкрапливаться чуждые звуки. Они больше всего напоминали крик или вопли животного загнанного в ловушку, или попавшего в капкан.

Крики достаточно быстро заполняли собой пространство, заслоняя горизонт. Небо вдруг над головой потемнело, словно пришла дождевая туча. Что-то огромное с раздирающим криком непонятно от чего рухнуло на краю обрыва. Гигантский монстр, приподняв свои крылья, пытался встать на ноги.

– Прекрати играть! Без тебя внутри не спокойно. Ева махнула рукой и стража пошла в сторону только что спустившегося с небес монстра, по-прежнему извергающий стоны, пытаясь встать на ноги.

Атикин не мог ничего сообразить. Мысли забегали. Страх не оставлял его с момента, когда он покинул дворец, не давая думать. Немой спектакль продолжался. Королева вынула меч из огромной лапы существа с небес и вонзила его, прямо в то место где должна быть шея. Зверь рухнул на землю и сразу наступила тишина. Боль ушла навсегда, пришла смерть.

Свита расступилась. Владыка Дестино увидел Еву, приближающуюся к нему с окровавленным мечом. Охрана пыталась столкнуть мёртвое тело монстра вниз с обрыва.

Атикин хорошо знал эту гору. По ту сторону зияла пустота. Что не брось в бездну, – всё поглощалось. Здесь, на этом самом месте, приносили до прихода магии в долину пожертвования богам. Теперь это было местом для тех, кто хотел скрыться. Что именно располагалось на другой стороне обрыва, никто не знал. Или, на самом деле, дом старых богов – ещё одна земля, что пока не была обозначена на карте долины.

– Этот меч Вам знаком? У Евы в глазах стояли слёзы. Волнение выдавали руки. Губы дрожали. Королева вставила меч острием в землю.

– Да. – Ответ прозвучал как приговор. Страх, не покидавший Атикина уже пару дней, окончательно завладел им.

Пометки на полях… Не поворачивайся к обиженному спиной, он уже опаснее, чем был. Этого не учёл Атикин, говоря нет. Почему он отказал Еве, сейчас не важно. Его отказ полностью поменял сюжет для всей долины. Илеш и Ленад не погибли, просто там не хватает пару страниц, их можно дополнить.

Будущее – лучшее хранилище наших грёз

Утро не хотело сегодня принимать правление, затянувшиеся тучи так плотно обступили солнце, что у неё не было сил сопротивляться, оно молча ждало своего часа. Светло-жёлтый круг, точно на террасе, расположился у горизонта, и впал в спячку, сложив руки. Гора ещё прикрывалась туманом, как будто это было одеяло, натянутое на голову от холода. Только два голоса, доносившихся с вершины, нарушали эту идиллию утренней тишины.