14 апреля в 18 часов на площади Маяковского с демагогическими заявлениями и стихами нигилистического содержания от имени «СМОГ» выступили БАТШЕВ Владимир Семенович, 1947 года рождения, уроженец города Москвы, без определенных занятий и ИВАНСКИЙ Юрий Давыдович, 1946 года рождения, лаборант Научно-исследовательского института «Энергосетьпроект». Вокруг них собралась толпа молодежи около ста человек. После чтения стихов БАТШЕВ обратился к собравшимся с призывом пойти к Центральному дому литераторов и зачитать там «Петицию в Союз писателей СССР и Союз писателей РСФСР от представителей „левых“ направлений в искусстве», в которой, в частности, указывалось, что они требуют «предоставить им возможность легально выступать в литературных журналах и газетах, на публичных выставках, иметь свой печатный орган по типу «ЛЕФ» Маяковского, свободы пропаганды взглядов и идей, а также признать их творческими объединениями союзов писателей и художников СССР.

В пути к дому литераторов БАТШЕВ развернул изготовленный из бумаги лозунг «Лишим соцреализм девственности» (цит. по: В. Огрызко. Охранители и либералы. Т. 2. С. 267).

качественно новое явление, качественно новая ступень в развитии форм и динамики освободительной борьбы. Впервые вольный митинг вылился в организованное вольное шествие к зданию руководящего учреждения для предъявления требований. И впервые над головами шествующих возвышались самодельные транспаранты с лозунгами, которые по существу не могут вызывать возражений ни у кого (свобода слова и свобода искусства на словах не отрицаются и коммунистической властью), но в данной ситуации недвусмысленно звучали, как требования к власти предоставить людям то, что они не имеют и что вправе, как люди, как граждане своей страны, иметь, а следовательно, и как политический вызов власти (В. Батшев. С. 88).

конечно, смогисты не были политически настроены. Они хотели одного – чтобы их печатали. Если политика и была, то достаточно куце выраженная; правда, побить их все равно успели – дружинники во время разгона. И первый самиздат тоже был не политический, а поэтический (Свободные люди. С. 135).

Очень осведомленный, всюду трущийся молодой человек сказал, что, по-видимому, начальство собирается исподволь начать реабилитацию Сталина.

Мне кажется, этого не выдержит мое сердце (Л. Чуковская. Дневник – большое подспорье… С. 156).

Вчера в Доме журналистов на диспуте «Мораль и суд» выступал Тендряков и сказал, что дело Бродского волнует людей во всех углах страны, что он читал запись Вигдоровой и, если это правда, – надо судить суд… (Л. Чуковская. Из дневника. Воспоминания. С. 249).

В городе разговоры о беседе Твардовского с Демичевым. Твардовский пошел к нему советоваться об ответе на гнусную и глупую статью Вучетича. Тот ему что-то ответил на этот счет успокаивающее, а потом:

– Зачем же вы, т. Твардовский, пишете в Чехословакию, что недовольны 2-м Съездом писателей РСФСР?

– Да ведь я писал друзьям, в интимных дружеских письмах!

– Что же вы – ребенок или член ЦК? Не понимаете, что письма читаются?

Ну да, как член ЦК, должен знать назубок, что конституция, обеспечивающая тайну переписки – фиговый лист (Л. Чуковская. Дневник – большое подспорье… С. 157–158).

…критика культа личности Сталина, снятие Хрущева с поста первого секретаря ЦК КПСС не могли не внести элементы скептицизма и нигилизма в души людей, особенно молодежи. Все это не укрепляет морально-политического единства советских людей, не вдохновляет их. Трудностей прибавлено и дискуссией с китайской компартией. Все это тревожит народ и партию. И в то же время со страниц литературных произведений не сходит тема о бюрократе, приспособленце. Это все о руководителях преподносится такое. Те, кто усердствует в однобокой критике руководителей, рубит сук, на котором все сидим. Непомерно много лагерной темы. Все, кто там побывал, считает себя обязанным написать об этом мемуары или роман. Надо ли смаковать эту тему и раздевать себя перед всем миром? Не слишком ли долго и навязчиво мы о культе личности Сталина продолжаем говорить? (А. Беляев. С. 25).