А как же… Отец? — в ужасе воскликнула Варвара. — Он ведь был там… А Данила⁈

Никто не ответил, я тоже отвёл взгляд. Жак, сам едва стоявший на ногах, обнял Варю, и та заплакала, уткнувшись ему в грудь.

Ко мне подошёл Демьян — чёрный, как туча, с опалённой бородой и бровями, ещё более мрачный и страшный, чем обычно. Глаза его горели жёлтым звериным огнём. Он сгрёб меня вместе с Радой в охапку и на мгновение сжал. Рада протянула руку и погладила его по волосам. Старый волк вздохнул с облегчением, но почти сразу же снова гневно сдвинул брови. Оглянулся на Дарину.

Шаманка, всё еще не поднимаясь с земли, смотрела на нас снизу вверх полными слёз глазами и несмотря на то, что чудовищный мороз после уничтожения корабля пришельца исчез, дрожала всем телом.

— Я ведь предупреждал тебя, Богдан… — тихо прорычал Демьян. — От этой ведьмы жди только беды.

Кулаки его медленно разжались, из полусогнутых пальцев полезли длинные чёрные когти.

— Демьян, не надо! — рявкнул я.

Он обернулся, обдав меня холодным яростным взглядом. После того, как я столько сил угрохал на исцеление Рады, я был совсем не в форме, так что даже не пытался быковать на него в ответ. Лишь тихо, но твёрдо повторил:

— Не надо. Пожалуйста…

Вампир рыкнул и оглянувшись на остальных, шагнул ко мне вплотную. Понизив голос до шёпота, процедил:

— Ты думаешь, я не слышал, о чем вы шептались там, в Самуси? Эта сука ведь и придумала Осокорь! Может, и не одно такое древо вырастила. А теперь просто пытается исправить то, что сама же наворотила. Но погляди, во что это вылилось! Сколько народу полегло из-за неё? Рада… — он едва не задохнулся от ярости. — Рада из-за неё чуть не…

— Я знаю. Но всё же… Всё же она мать. Я сам решу, что с ней делать.

— А если я сам… Решу? — прищурился он. — По-своему?

Я покачал головой.

— Мне бы не хотелось… Убивать тебя, Демьян. У меня и без того мало близких.

Он замер, гневно раздувая ноздри и глядя мне в глаза. Мне пришлось собрать в кулак всю свою волю, чтобы не отвести взгляд и продолжить спокойным тоном.

— К тому же, посуди сам — только Дарина знает, что она сделала с Радой. И со мной. Тогда, в детстве. И это знание нам пригодится, чтобы понять, как жить дальше.

— Ты что же, собираешься взять её с собой?

Я молча пожал плечами. Демьян медленно втянул носом воздух, обдумывая мои слова. И это снова были мучительно долгие и напряжённые мгновения.

Наконец, повернувшись к шаманке, он направил на неё когтистый палец.

— Держись от моей дочери подальше, стерва! — процедил он. — Я с тебя глаз не спущу.

Дарина устало улыбнулась, едва удостоив вампира мимолётным взглядом. Всё её внимание было приковано ко мне, и в глазах её было столько отчаяния, беспокойства и немой мольбы, что мне даже немного неловко стало за свою вспышку ярости.

Впрочем, я ведь сказал правду. Она мне не мать. Но она эти слова, конечно, восприняла по-своему…

— Собираемся, — буркнул я. — Здесь нам больше нечего делать.

— Конечно, Богдан. Я пойду за тобой, куда скажешь. Если… Ты позволишь пойти.

Поймав на себе мрачный взгляд Демьяна, я ответил чуть тише:

— С одним условием…

— Как скажешь. Что тебе нужно?

— Ответы, мама. С этого момента — больше никаких тайн от меня.

Смахнув слёзы, она снова взглянула мне прямо в глаза и уверенно кивнула.

— Да, конечно. Я всё расскажу. Всё, что ты захочешь знать.

Глава 6

Баркас, натужно пыхтя мотором, тащился против течения. Дядька Степан, похоже, выжимал из этой ржавой посудины всё, на что она была способна, но двигались мы невыносимо медленно. Казалось, что сама вода загустела, и винт проворачивается в ней еле-еле, подрагивая от нагрузки. Хотя пассажиров было даже меньше, чем на пути в Самусь.

Нестор с Ильёй остались в тайге — они не теряли надежду на то, что Данила ещё отыщется. Со мной в Томск отправились Варя с Жаком, Демьян, Рада и Дарина. Но даже эта маленькая компания рассредоточилась по судну, держась друг от друга подальше настолько, насколько это было возможно в замкнутом пространстве. Демьян в одиночестве восседал на носу, угрюмо вглядываясь в волны. Жак и Варя, обнявшись и накрывшись каким-то рваным одеялом, сидели у левого борта, рядом с рубкой капитана. Мы с Радой и Дариной расположились на самой корме, позади рубки.

Рада все ещё была очень слаба и постоянно мёрзла, не помогал даже завёрнутый в тряпьё жар-камень за пазухой. Мы сидели, обнявшись и завернувшись в накинутую на плечи шинель, как в плащ-палатку. Девушка держалась стойко, от предложения разместиться на лежанке в каюте отказалась наотрез. И не выпускала свою ладонь из моей. Я бережно сжимал её тонкие невесомые пальцы, иногда дышал на них, пытаясь отогреть. Невольно замирая, встретившись с ней взглядом.

Глазищи у Рады всегда были какие-то нереальные, колдовские, на это я обратил внимание ещё с самой первой нашей встречи. Сейчас, на побледневшем, осунувшемся личике они горели, кажется, ещё ярче. И было в её взгляде нечто, что раньше я улавливал только мельком, потому что обычно она смущённо отворачивалась, стоило нам оказаться наедине.

И это нечто нельзя было ни с чем спутать.

Наверное, наш интерес друг к другу был взаимным с самого начала, просто мы долго не решались признаться в этом даже самим себе. Мне не хотелось портить отношения с Демьяном, который слишком уж ревностно охранял названую дочь от любых мужских посягательств. Да и вообще было не до того, и я упорно отмахивался от зарождающихся чувств.

К тому же Рада поначалу казалась мне слишком уж юной, почти ребёнком. Это уже позже выяснилось, что она не намного младше самого Богдана, просто из-за хрупкого телосложения выглядит совсем уж девчонкой. Но если бы Демьян не прятал её долгое время в какой-то глуши, а сразу привез в Томск, то она бы давно успела закончить гимназию.

Впрочем, я и возраст самого Богдана не знал точно. При поступлении в университет дату назвал очень приблизительно. Сколько на самом деле лет Богдану и Раде, могла сказать только Дарина. Но из всех вопросов, которые хотелось задать ей, этот был далеко не самым