Одно радует — до Осокоря уже рукой подать, и сейчас мы разведём такой костёр, что мало не покажется…

Но с каждым шагом уверенность в этом гасла. Меня вслед за Дариной одолевало чувство необъяснимого ужаса, и исходило оно даже не от самого древа, а откуда-то сверху. Из воронки, которая засасывала в себя энергию, с каждой минутой всё сильнее промораживая участок леса, на котором мы находились. Холод уже сам по себе начал представлять серьёзную опасность — одеты мы все не настолько тепло, так что долго не продержимся.

Чем больше я приглядывался к этой аномалии наверху — тем яснее становилось, что она не связана с Осокорем. Да и само древо выглядело в магическом спектре как-то странно. Совсем непохоже не обычное Изменённое растение, пусть и накопившее огромную мощь. Что-то в структуре его ауры заставило меня насторожиться, мысли снова заметались, как кот, следящий взглядом за светящейся точкой от лазерной указки, но пока замерший перед прыжком. Я снова в полушаге от догадки, но условия вокруг такие, что сосредоточиться не получается…

— Быс…трее! — едва выговорила Дарина побелевшими губами.

Она обгоняла меня на пару шагов, но каждый шаг давался ей уже с огромным трудом — пошатываясь, она ступала на почти не гнущихся ногах. Я догнал её и придержал за локоть.

И в этот самый миг с неба вдруг с оглушительным гулом обрушился столб света — такой яркий, что я едва успел отвернуться, прикрывая лицо рукавом. Зажмурился, но под плотно сомкнутыми веками продолжали плясать цветные пятна. Даже заставив себя приоткрыть глаза, я некоторое время не видел ничего, кроме этих ослепительно ярких вспышек и смутного силуэта матери рядом.

От грохочущего нечеловеческого голоса, ворвавшегося напрямую в мозг, тут же заболела голова — череп будто стиснули стальным обручем и продолжали подкручивать винты, затягивая его всё сильнее. Каждое слово вколачивалось в голову раскалённым гвоздём.

Это был даже не звук, а болезненные ментальные удары, несущие с собой образы, после секундной задержки осознаваемые мозгом. Сам голос — бесполый, вибрирующий, монотонный — тоже воспринимался странно. Он был неоднородным, расщепляющимся, будто говорили хором.

— Я. Знал. Что ты. Попадёшься. Рано или поздно.

— А я знала, что без тебя тут не обошлось… — дрожащим не то от холода, не то от ненависти голосом выпалила Дарина. И добавила нечто, прозвучавшее, как зловещее заклинание: — Баранзар Тур!

— Но пришла. Ты всегда. Была. Самоуверенной.

Рыча от раскалывающей виски боли, я кое-как проморгался и наконец разглядел говорившего.

Перед нами, на полпути к Осокорю, в воздухе зависло нечто, на первый взгляд напоминающее огромный кристалл льда — вытянутой ромбовидной формы, сужающийся к низу. Пожалуй, метров пять в высоту. От него исходил слепящий пульсирующий свет, так что смотреть на него было больно, но глаза постепенно привыкали. Однако по мере того, как я разглядывал всё больше подробностей, вопросов меньше не становилось. Даже наоборот.

Это не ледяная глыба. Просто корпус этой штуки искрится под слоем инея и окружён морозной дымкой, но под наледью можно разглядеть гладкие бока из голубоватого металла. Выпуклые, обтекаемые очертания навевали ассоциации с… Машиной? Или самолётом. Или даже каким-то космическим аппаратом. Можно было даже различить в верхней его части полупрозрачный выступ, похожий на замерзший пузырь. Что это — кабина пилота?

Зависший в воздухе аппарат не удавалось толком разглядеть ещё и из-за повисшего прямо перед ним марева, складывающегося в расплывчатую, однако вполне читаемую объёмную картинку — что-то вроде голограммы.

Голова, шея и плечи человекообразного существа с необычно вытянутым черепом и треугольным лицом, так сильно сужающимся книзу, что подбородок похож на ледяную сосульку. Впрочем, и само существо будто состоит изо льда — мертвенно-бледное, с угловатыми чертами и узкими треугольными провалами вместо глаз. Рта и носа толком не видно, но каждое слово, произносимое странным гостем, вызывает короткую рябь на голограмме, похожую на пелену помех.

Всё увиденное отдавало таким сюром, что я не верил своим глазам. Отправляясь в этот последний рывок к Осокорю, я ожидал столкнуться с какой угодно местной хтонью, но этот чужак выглядел здесь совершенно инородным телом. Пожалуй, единственный человек, кого не удивило его появление — это Дарина. Шаманка, будто забыв о пронизывающем до костей морозе, гордо выпрямилась. Котелок с жар-камнем она выронила, но резной амулет схватила обеими руками, прижимая его к груди.

— А ты…

Новая фраза чужака впечаталась в мозг с удвоенной силой, меня накрыло тяжёлой волной ментального давления. Очевидно, тот, кого Дарина назвала Баранзаром, обратился напрямую ко мне. Каждое последующее слово ощущалось, как удары молотом по башке — я зашатался, едва удерживаясь на ногах, перед глазами всё снова поплыло.

— Любопытно. Абориген. И такая сложная матрица. Откуда эти глифы…

Давление чуть ослабло, и я невольно выдохнул — ещё немного и, кажется, у меня бы голова взорвалась. Под этим ментальным взором я даже сосредоточиться толком не мог, не то, что пытаться выстроить какую-то защиту. Да и, собственно, как защищаться от ТАКОГО?

Я впервые за долгое время почувствовал себя совершенно беспомощным. Пересмешник? Гроза нефилимов? Да по сравнению с этим существом мы тут все ничтожные букашки!

В голову продолжали долбить слова чужака.

— Значит, правда. Ты создаёшь. Оружие. Против нас. Зашла слишком далеко. Не просто предательство. Безумие.

— Может, и так… — выдохнула Дарина, по-прежнему прижимая к груди испещрённое рунами кольцо. Поле эдры, окутывающее артефакт, стало гораздо ярче, я уже мог разглядеть его даже сквозь тонкое тело самой шаманки. И оно пульсировало всё сильнее и тревожнее, словно норовило вот-вот взорваться. — Но я вас остановлю! Должна это сделать!

— Этим? Жалкая попытка. Потенциал есть. Но он слишком слаб. Всего лишь абориген.

Дарина оглянулась на меня и усмехнулась с каким-то странным, полубезумным блеском во взгляде.

— Ты о нём? Думаешь, это и есть моё оружие? Не так уж ты и умён, Баранзар! Пересмешник — лишь защитник. Телохранитель.

— Для тебя?

— Нет. Для настоящего оружия… — я еле расслышал голос Дарины — она уже едва шевелила губами и дрожала всем телом, вцепившись в свою дурацкую разрисованную деревяшку. — Для Разрушителя.

Резное кольцо в её руках вдруг треснуло, выплескивая наружу короткий, но мощный импульс эдры, к моему удивлению, метнувшийся не в сторону противника, а куда-то назад, за наши спины. Однако голограмма, повисшая перед ледяным кораблём, вдруг подёрнулась помехами. Силуэт странного существа исказился. Он будто бы отшатнулся