Он не был страшным.

Он был прекрасным этот сон.

И я ведь знала, что он всю жизнь мою перевернет одним прикосновением. Одним взглядом, поцелуем, оргазмом…

Ночи стали пыткой.

Потому, что он был со мной в этой постели! На этих простынях!

Я сначала сорвала их, поменяла. И все равно мерещился его запах.

Психанула, достала белье из корзины – почему не кинула сразу в «стиралку» не знаю! – застелила его снова. И обнимала подушку, представляя его тело, плечи, грудь, живот, долбанные кубики пресса.

И мне казалось, что его пальцы ведут по моему телу, обрисовывая ключицы, грудь, пупок, спускаются ниже… И я сама доводила себя до исступления, и кончала выстанывая его имя…

Андрей! Как же я тебя ненавижу! Как я тебя…

Я даже с бабушкой не могла говорить о нем.

Позвонила ей и… поняла – нет. Пока – нет.

А может и никогда…

Пять дней ада.

И…

«Наташ, мы тут все уронили».

Мне очень хотелось посмеяться над этим сообщением, и написать ответ, что-то в стиле – я сразу сказала, что титул мудацкого чемпиона твой. Или – мудацкий титул чемпиона? Или – мудацкий титул мудацкого чемпиона?

И я должна была ответить именно так! И ответила бы! Если бы не…

Если бы не было так больно.

Причина была в этом.

В боли.

Острой, горькой, дикой боли, из-за которой я становилась очень жалкой.

А я не любила быть жалкой.

И не умела быть жалкой.

И не хотела.

Я…

Я влюбилась в этого мудака.

По-настоящему.

Любовь всей жизни – Роман – просто нервно курил в сторонке. Ему и не снились такие чувства.

Влюбилась.

А он исчез на пять проклятых дней, а потом посчитал, что может просто сообщение прислать? Да еще такое дебильное?

Я понимала, что не права. Что чувство юмора мне изменило.

Что я должна была ответить ему в том же ключе. Поржать. Сделать вид, что мне глубоко «пох» на то, что от него пять дней ни слуху, ни духу.

Наверное, мое молчание в этой ситуации как раз выдавало с головой, с потрохами.

Он понял, что небезразличен мне, раз я его «игнорю».

И от этого было еще больнее.

Почему я не ответила? Не перевела все в шутку?

Блин… это можно было сделать и на следующий день, и через день…

Еще была надежда!

Но…

С каждым днем сообщения от него только раздражали сильнее.

Я словно выковыривала невидимую занозу, застрявшую глубоко. Намеренно причиняя себе боль. Надеясь, что избавлюсь от занозы и боли больше не будет.

А оно болело и болело.

Глупое сердечко.

На звонок с неизвестного номера ответила машинально – мне часто звонили по работе.

- Наташа?

Словно кипятком облили.

Хватит.

Все.

Больше не могу.

Набрала сообщение и отправила, прежде чем успела подумать.

Дура.

Снова расписалась в том, что он мне небезразличен.

Зачем было отвечать?

И к чему это – «пожалуйста»?

И еще Трошин, который сначала тоже пропал на три дня, а потом начал бомбардировать сообщениями, звонками, приехал, был послан, снова приехал…

- Наташ, я не понимаю, что я сделал не так, но я готов просить прощения. Правда. Уже на все готов.

Ну, разве не мужчина-мечта? Просит прощения, сам не знает за что!

Разве Димуля виноват в том, что он не Капитан Америка?

Или в том, что я, как девушка с низкой социальной ответственностью, оказалась падкой на красивые глаза, руки и «Майбах»?

Блин, Наташа! Будь хоть сама с собой честной! Просто захотелось жить красиво? Захотелось миллиардера захомутать? Горяченького захотелось? Остренького? Так, может, дело вовсе и не в какой-то там неземной любви, которую ты якобы вдруг почувствовала? Просто «лядство» окаянное?

Я сама себе выносила мозг и это мне тоже уже порядком надоело.

Хотелось просто остановиться.

Остановить планету, как модно было говорить…

«Остановите, Наташе надо выйти…»

Трошин колдовал на моей кухне, пытаясь исполнить мой любимый Aperol Spritz, хорошо, что клубнику не притащил – видеть ее не могла.

В дверь позвонили.

Когда ты никого не ждешь, может не стоит и открывать?

Или послать Трошина открыть?

- Добрый вечер, Наташа…

* * *

Мужчина.

Роскошный букет цветов.

Что еще нужно для счастья?

Ничего.

И этого тоже не нужно. Потому, что мужчина не тот и цветы не те. И Трошин на заднем плане.

- Наташа, вам просили передать.

- Вы ошиблись квартирой. Наташа этажом выше.

Какой он невозмутимый, этот водитель «Майбаха»! Ха! Станешь тут, наверное, невозмутимым, когда приходится возить всяких молодых мудозвонов, золотую молодежь. Хотя, какая там уже из Капитана Америки молодежь? Старпёр. Ему же точно за тридцать?

- Наташа, извините, я понимаю, что я не вовремя…

Конечно, не вовремя! За моей спиной Трошин - без галстука и с «аперолем».

Но мне, представьте, даже как-то наплевать.

- Меня просили вам передать…

Протянул букет. Алые розы. Красивые. Много. Наверное, штук пятьдесят. Мне такие букеты никогда не дарили.

Любовь всей жизни, Роман – не романтик, считал, что дарить мертвые цветы отвратительная традиция – ну, вы поняли, у меня, видимо, природная склонность выбирать мудаков.

Кавалеры-однодневки и цветы если дарили, то соответствующие – однодневные.

Трошин дарил розы, но, максимум, по-моему, штук девять…

А тут.

Угу, как это – скромное обаяние буржуазии?

Хотя, какая нафиг буржуазия - букет в 50 роз, в принципе, мог позволить себе любой мало-мальски обеспеченный мужчина, проживающий в столице и не только. Для этого не надо было быть миллиардером или понтярщиком.

Такие букеты лет десять как перестали быть событием. А может и не десять…

То, что мне их не дарили – это моя проблема. Надо просто выбирать мужчин нормальных.

Да-да, Кораблева! Говори себе это почаще! Каждый день на завтрак, обед и ужин, а лучше – вместо завтрака, обеда и ужина.

Тогда, может, никто не назовет тебя пухлой даже в шутку.

Я смотрела на букет, букет смотрел на меня. И водитель.

И Трошин - спинным мозгом чувствовала этот взгляд!

Взять?

Зачем от цветов отказываться? Цветы ни в чем не виноваты.

Но я чувствовала, что если возьму, то снова не смогу спать, жить, дышать в своей родной квартире!

Так что, извините, но…

- Спасибо. У меня аллергия на сложноцветные (на самом деле вообще не знаю к какому классу относятся розы, но и не важно!). Сильная. И я не переношу запахи. Совсем.

- Понял. Сложноцветные. Тут еще вот.

Он протянул конверт.

Письмо?

Я видела, что у водителя