чтобы он прилетел.

Пришла домой от гинеколога и…

В общем, сдавать ХЧГ, или ХГЧ, или как его там можно и не ходить.

«Гости из Краснодара» приехали.

Прилетели, блин, вместо капитана Америки.

Да так, хорошо прилетели, что я валялась весь день и на следующий даже взяла отгул и всю работу отменила.

Живот дико болел, голова кружилась, тошнило даже.

Мигрень – классика.

Пришлось  отправить Трошина за «Баскин-роббинс», пралине с орехами-пекан.

Заедать боль, печаль, стресс…

И плакать, потому что кое-кто скорее всего больше никогда не напишет «Привет, пухляш, я там все уронил».

Потому, что ОН не пишет уже три дня.

И водителя с цветами и подарками не присылает.

И вообще.

Поздравляю, Кораблева!

Приз первой идиотке месяца твой!

Ты упустила очередной шанс быть счастливой.

Наверное.

Ну что?

Отряхнуть крылышки, почистить перышки и жить дальше?

Без двух полосок?

Без оргазмов?

Без любви?

А Трошин привез пралине. И киношку купил в приложении. И «апероль» научился делать как надо.

И даже букет из пятидесяти роз «притаранил».

Подсмотрел, как другие ухаживают.

Ага.

Вот только почему так мучительно хочется взять телефон, вынуть нужный номер из ЧС и написать что-то вроде:

«Капитан Америка, мои коты все уронили, SOS?»

* * *

АНДРЕЙ.

Ночной клуб.

Не лучший в городе. Нет.

Обычный.

Просто тот, который был ближе.

Американцы любят удобство.

Дейв притащил меня в свою компанию.

Я и еще три мудозвона.

Ну, я точно мудозвон, потому что мои «фаберже» реально звенят.

Потому, что не трахаться почти четыре недели — это сильно.

И больно.

Фак!

И мне уже надоело.

И я тупо хочу кого-то трахнуть.

И нажраться.

И не знаю, чего больше хочу.

Почта четыре недели я не мог себе позволить. Ни секса, ни выпивки.

Даже ни одной мысли ни о сексе, ни о выпивке.

Пахал как проклятый.

Наконец вроде бы все срослось. Конечно, не совсем так как надо было нам. Но, суки, совсем не так как надо было им!

Они хотели меня поиметь? Вернее нас, нашу компанию! С хрена ли?

Почему я должен за бесценок отдать технологии, которые придумал и внедрил сам?

Санкции? Херанкции! Выкусите, сволочи!

Я не уступил, не сдался, не прогнулся. Я знал, что это я нужен им, а не они мне! В конце концов у меня были и другие желающие, и свою программу я мог предложить и шейху из Эмиратов, и китайцу, который готов был рассмотреть все варианты. Но… Отец сказал, что нам нужна Америка, значит, будет Америка.

«Капитан Америка»… Фак. Я не мог даже думать об этом.

Но бизнес есть бизнес и бизнес в первую очередь!

 Да, все пошло не так, как рассчитывали мы с отцом и братом, но все же свое я взял.

И можно было праздновать.

И радоваться жизни.

Really?

Если бы только одна заноза не сидела во мне.

В сердце.

В печенках.

В яйцах, фак…

Рыжая заноза.

Которая все-таки опять спуталась со своим альбиносом.

Я смотрел на свою руку, на сбитые костяшки пальцев – когда я последний раз пытался прорубить кулаком стену? Лет в двадцать?

Во что ты превращаешься, Устюгов? Что с тобой?

Было больно. И неприятно.

И я, твою мать, в красках представлял. Ее. Его. Смятые простыни.

И то, как она дышит под ним…

Неужели она и под ним дышит так же?

Фак!

Ну и хрен с ней!

Пусть.

Вообще фиолетово!

Плевать!

Пусть дает хоть всей Москве.

Пусть хоть…

Я понимал, что реально стал мыслить, как, твою мать, юнец безусый, малолетка, блин, который первую целку сорвал и не может пережить, что она не целкой оказалась. Да, гребаный насос, как будто я был не я, а… Трошин в пубертате.

Хрен там, Трошин сейчас как раз не в пубертате, а в шоколаде, облизывает, мразь, мою любимую девочку.

Стопэ…Я так и подумал, любимую?

Это была… Ошибка. Просто… помутнение рассудка. Просто кто-то слишком много впахивал эти четыре недели, вот и думается всякая хрень.

Нет. Фак! Фак! Фак!

Не надо о ней думать.

Вообще.

Нет и все!

Виски. Спасение.

Я не любил виски. Вообще не очень любил алкоголь, особенно в последнее время.

Но… Просто не представлял, как еще я могу расслабиться…

О-па! Какая попа! Орех! И ножки… стройные, ровные, не тощие – все как я люблю! И… рыжие локоны чуть ниже плеч.

 Твою мать. Ведь ты, Устюгов, посмотрел сначала на рыжую гриву, а потом на задницу, да? Не хрен врать самому себе!

Рыжая фея.

Нет. Не фея. Ведьма! С крепкой задницей. Она моя!

И виски, в принципе, мне больше был  не нужен.

Я встал, чувствуя, как расплывается улыбка.

Сейчас мне будет хорошо!

Фак!

Зачем «оно» обернулось?

Лучше бы я «это» не видел.

Понимаю, Америка, свобода, демократия.

Но, фак, почему тут красивые задницы только у трансвеститов?

Сел обратно, поднял руку, чтобы заказать еще вискаря.

Парни вернулись – они активно атаковали танцпол, а мне не хотелось дрыгаться.

Вернулись они не одни.

Привели каких-то телочек.

И среди них рыженькая.

Опять.

Милая.

Не трансвестит.

И не свистит.

И, кажется, скучает.

- Хай, как ты?

- Прекрасно, а ты?

Она пристроилась ко мне поближе, заглянула в глаза.

Какая же она все-таки милая. Фея. И какая у нее нежная кожа. И глаза…

Я ни у кого не видел таких глаз. Как море в грозу, когда небо почти черное с одной стороны, но солнце еще светит с другой. Получается именно такой волшебный цвет. Зеленые глаза с бирюзой и золотом. И длинные пушистые ресницы. Как опахала.

И губы.

Пухлые и нежные.

И она пахла так сладко… Персиками и сливками.

Не лимоном.

Ненавижу лимон.

Я понял, что целуюсь с какой-то рыжей девицей в клубе от которой несет лимоном. Ее руки уже были на моем члене, она как-то очень быстро расстегнула ширинку. Здесь так можно?

- Ты не торопишься, детка? – фак, она же не любит слово «детка»? Или это не она?

- Мне кажется, я торможу, милый, уже давно пора тебе отсосать.

- Да? – сфокусировал взгляд на ее глазах. Они карие. Твою мать. Карие. И волосы цвета корейской морковки. Это не моя фея. Фак. И зачем ее рука держит мои яйца?

Я встал, отбросив ладонь незнакомки. Направился к выходу.

Дейв нагнал меня.

- Эндрю, проблемы?

- Нет. Просто устал как сволочь…

- Ну, так я тебя сюда и пригасил, чтобы расслабиться, нет?

- Извини, старик. Нет.

- Малышка могла бы