Я слышала такую историю: некий владелец драгоценного полотна, желая понадежнее его спрятать, нанял живописца, и тот зарисовал картину. Когда опасность миновала, живописец смыл свои художества. Но Тавернье умер в конце девятнадцатого века. Вряд ли у него был повод зарисовывать полотно знаменитого современника. И все же меня не покидала мысль, что с пейзажами что-то не ладно. Ведь по сравнению с тем, чем обладал Грант, они были наименее ценными. В то же время они выделялись на фоне немногочисленных репродукций, украшавших стены дома. Казалось странным это совмещение настоящих сокровищ и относительных дешевок, подлинников и копий.

Так я и сидела у стола, потягивая мартини и глядя на залитую лунным светом ночь. Внезапно мне пришла на ум милая чепуха, которую отец произносил, поднимая бокал: «За серебристый свет луны во мраке ночи». Я повторила его слова, отсалютовала стаканом и с радостью заметила, что в этот раз избежала слез. Прогресс, констатировала я и подумала, что от меня до Альвареса напрямик каких-то пять миль. Улица, на которой он жил, лежала по ту сторону луга, между березово-кленовой рощей и речонкой под названием Найт-Бранч.

Мне очень захотелось узнать, спит он сейчас или смотрит в окно, вспоминая обо мне. В глазах защипало от слез, когда я осознала, насколько меня тянет к нему. Выходит, я еще не разучилась реагировать на мужчин. От счастья, что это так, я расплакалась.

В полночь, расправившись со второй порцией мартини, я почувствовала, что готова спокойно отойти ко сну. Только я собралась встать, как тишину разорвал резкий телефонный звонок. В испуге я чуть не свалилась с дивана.

— Алло, — подняла я трубку, ожидая очередных неприятностей.

— Привет. Это Уэс. Надеюсь, я звоню не слишком поздно.

— Нет, я еще не ложилась.

Ничего себе, промелькнуло у меня в голове, а этот парень быстро работает. Неужели он уже что-то раскопал?

— Я насчет интервью, о котором мы говорили. Если вы вдруг передумали, завтра утром я буду в газете после девяти.

— О чем это вы?

— Ну, помните, интервью.

— Какое интервью?

У меня возникло ощущение, что я оказалась в комнате кривых зеркал. Неужели я сошла с ума и согласилась дать интервью Уэсу Смиту? Не может быть.

— Вчера вы сказали, чтобы я вам позвонил.

Только после этих слов я сообразила, что он шифруется на случай, если телефоны прослушиваются. Его осторожность показала мне, какую я допустила глупость, не предусмотрев подобную опасность.

— Ха-ха, Уэс! — подыграла я ему. — Я уже сказала, никаких интервью. Кроме того, из-за аукциона у меня завтра совершенно не будет времени.

— Во сколько начинается аукцион?

— На складе я должна быть к девяти.

— Хорошо, в семь я буду у закусочной «Портсмутские обеды».

— Это возле кольца? — уточнила я и усмехнулась, подумав, что из нас получились скверные конспираторы: тому, кто, возможно, подслушивал разговор, требовалось быть совсем тупым, чтобы не догадаться, о чем идет речь.

— Ага, она там, — подтвердил репортер.

— Что ж, повторяю: я не намерена обсуждать убийство мистера Гранта, — заявила я специально для потенциального слухача: пусть посмеет обвинить меня во вмешательстве в официальное расследование!

— Понятно, — ответил Уэс. — Ну, хотя бы запишите номер моего мобильного.

Голос у него звучал уверенно, даже несколько возбужденно. Это могло означать только одно — он добыл информацию, которая должна была мне очень понравиться.

С довольной улыбкой я поднялась в спальню и провалилась в сон.

В семь утра я въехала на стоянку закусочной «Портсмутские обеды». Уэс поджидал меня, прислонившись к борту старенькой синей «тойоты». Небо плотно затягивали облака, и на улице было довольно холодно, поэтому его шерстяной жакет в черно-красную клетку был застегнут на все пуговицы.

Уэс подал мне знак, и я притормозила перед входом в закусочную. Когда я опустила окно, он прошел мимо меня, обронив в асфальт:

— Припаркуйтесь и возвращайтесь. Поедем на моей машине.

— Куда?

— Увидите.

Сзади он казался полнее, чем спереди. Без строгой диеты он к тридцати рисковал совсем располнеть.

Я припарковалась и поспешила к его машине.

В салоне царил бардак. На полу валялись скомканные стаканчики из-под кофе, конфетные обертки и пакеты из закусочных, на заднем сиденье между потертым портфелем и разбитой коробкой для хранения лазерных дисков размещался портативный проигрыватель.

Забравшись на водительское место, Уэс смел крошки с пассажирского сиденья. Я осторожно села и пристегнулась ремнем безопасности, сморщив нос от отвращения, когда дотронулась до чего-то липкого.

Вдавив педаль газа, Уэс погнал с такой скоростью, словно мы участвовали в ралли. Всякий раз, когда перед нами появлялась неторопливо едущая машина или загорался красный свет, ему приходилось со всей силой жать на тормоз. Это повторялось снова и снова. Вскоре меня начало мутить от его езды. Просто чудо, что мы в целости и сохранности добрались до Портсмутского кольца — дороги с круговым движением. Затем Уэс повернул на юг, на дорогу I-95, а на следующем выезде свернул на восток, к океану.

— Если нам еще далеко ехать, — не выдержала я, — разрешите мне сесть за руль.

— А в чем дело?

— Вы ведете как сумасшедший.

На его лице отразилось изумление.

— Неужели? А мне казалось, я отличный водитель.

— О Боже! Притормозите. Вы самый обыкновенный дерганый водила. И если вы не прекратите гнать, меня стошнит.

— Ладно, ладно.

Он снизил скорость до разумных пределов, но его шоферская ухватка ничуть не изменилась: машину дергало и кидало из стороны в сторону. Я поудобнее ухватилась за поручень над головой.

Через пятнадцать минут Уэс остановился у кромки песчаных дюн. Судя по серым тяжелым облакам, собирался дождь. Я какое-то время посидела, вцепившись в приборную доску, наслаждаясь покоем и безопасностью.

— Уф! Что бы вы там ни разнюхали, надеюсь, это стоит нашего головокружительного путешествия.

Он хмыкнул.

— Вы всегда столь раздражительны до завтрака или только в компании нового знакомого?

— О Боже, избавь меня от малолетних гонщиков!

— Мне двадцать четыре, — возразил он.

— Да? А держитесь как четырнадцатилетний.

— А вы ведете себя как старуха, которой кажется, что все вокруг чересчур молоды.

— Вы привезли меня на пляж, чтобы сказать гадость?

— Конечно, нет. — Он распахнул дверцу и вылез из машины. — Это бонус за ваше согласие прокатиться со мной. Ладно, не заводитесь. Пойдемте. — Он протянул мне портативный проигрыватель, который достал с заднего сиденья. — Держите.